Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод Д.Савочкина)

Жена выговорила:

— Патрик?

Лужа крови растекалась всё шире и шире, пока не коснулась её юбки.

Она сказала:

— Патрик, достаточно, хватит быть мёртвым.

Кровь стала взбираться по её юбке, принцип капилляра, ниточка за ниточкой взбираться по её юбке.

Вокруг меня мужики из Проекта «Вывих» кричат.

Затем госпожа Патрик Мэдден закричала.

И в подвале бара «Армори» Тайлер Дарден соскальзывает на пол без сил. Тайлер Дарден Великий, который был идеален один момент, но вы сказали, что этот момент был всем, чего можно было ждать от совершенства.

И бой продолжался и продолжался, потому что я хотел быть мёртв. Потому что только в смерти мы обретаем имена. Только в смерти мы больше не часть Проекта «Вывих».

Тайлер стоит здесь, идеально красивый, ангел в своём чистеньком смысле. Моя воля к жизни поражает меня.

Я просто образец кровавого куска вяленого мяса, лежащий на разодранном матраце в своей комнате в «Пейпер Стрит Соуп Кампани».

Всё в комнате исчезло.

Моё зеркало с фотографией моей ступни с того времени, когда у меня был рак на десять минут. Хуже чем настоящий. Зеркало исчезло. Дверь чулана открыта, и шесть моих белых рубашек, чёрных брюк, нижнего белья, носков и ботинок исчезли.

Тайлер говорит:

— Поднимайся.

Под, за и внутри всего, что я принимал, как должное, выросло что-то по-настоящему ужасное.

Всё распадается на части.

Космических обезьянок нигде не видно. Всё убрано, отсосанный жир, трехъярусные койки, деньги, особенно деньги. Остался только сад и снятый дом.

Тайлер говорит:

— Последнее, что нам нужно сделать — это твоё типа мученичество. Эта твоя большая смерть.

Не та смерть, которая грустная и поникшая, это должна быть крутая и мощная смерть.

«О-о, Тайлер, мне больно. Просто убей меня здесь».

— Вставай.

«Убей меня, давай. Убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня».

— Это должно быть круто, — говорит Тайлер. — Представь себе: ты на вершине величайшего здания мира, всё здание захвачено Проектом «Вывих». Дым вьётся из окон. Столы падают на толпу зевак на улице. Настоящая опера смерти, вот чего ты достоин.

Я говорю: «Нет. Ты попользовал меня достаточно».

— Если ты не будешь сотрудничать, мы пойдём за Марлой.

Я говорю: «куда идти?»

— Сейчас вылезай на хуй из постели, — сказал Тайлер, — и засовывай свою задницу в эту ёбаную машину.

И вот мы с Тайлером на вершине здания «Паркер-Моррис» с пистолетом, торчащим у меня во рту.

Пошёл отсчёт наших последних десяти минут.

Здания «Паркер-Моррис» не будет здесь через десять минут. Я знаю это, потому что Тайлер знает это.

Ствол пистолета давит в заднюю стенку моей глотки, Тайлер говорит: — На самом деле мы не умрём.

Я прижимаю ствол языком к уцелевшей щеке и говорю: «Тайлер, ты говоришь о вампирах».

Пошёл отсчёт наших последних восьми минут.

Пистолет просто на случай, если полицейские вертолёты будут здесь раньше.

С точки зрения бога это выглядит как один человек, засунувший пистолет себе самому в рот, но это у Тайлера в руке пистолет и это моя жизнь.

Ты берёшь 98-процентную дистиллированную азотную кислоту и смешиваешь её в пропорции один к трём с серной кислотой.

Ты получаешь нитроглицерин.

Семь минут.

Смешай нитро с опилками и ты получишь отличную пластиковую взрывчатку. Многие космические обезьянки пропитывают нитроглицерином вату и добавляют нюхательную соль в качестве сульфата. Это тоже работает. Некоторые обезьянки используют парафин, смешанный с нитро. С парафином у меня никогда-никогда не получалось.

Четыре минуты.

Мы с Тайлером на краю крыши, пистолет у меня во рту, и мне интересно, насколько он чистый.

Три минуты.

А потом кто-то кричит.

— Подожди, — и это Марла идёт к нам через крышу.

Марла идёт ко мне, только ко мне, потому что Тайлер исчез. Пух. Тайлер — моя галлюцинация, а не её. Быстро, словно карточный фокус, Тайлер растворился. И сейчас я просто один человек, держащий пистолет у себя во рту.

— Мы шли за тобой, — кричит Марла. — Все члены группы поддержки. Ты не должен это делать. Опусти пистолет.

Позади Марлы весь народ из рака желудка, мозговых паразитов, меланомы, туберкулёзники идут, ковыляют, едут в инвалидных креслах ко мне.

Они говорят:

— Подожди.

Холодный ветер приносит ко мне голоса, говорящие: — Остановись.

И:

— Мы можем помочь тебе.

— Позволь нам помочь тебе.

Сквозь небо раздаётся вуп вуп вуп полицейских вертолётов.