Дмитрий Волчек: Девяносто три!

Нам надо проработать платформу. Они не могут все решать на уровне XI степени. В конце концов, и у нас есть доступ к печати Бабабела. И неизвестно, что думает Баррон.

Зеботтендорф срочно отправился в Веймар. Что ему понадобилось? Готовится к 9-му ноября? Шучу, шучу.

Знакомо ли вам дело "Черный георгин"? Очередная находка Прелати. Любопытная история, яркая расчлененка, занятные параллели с Парсонсом".

Правая рука болела. Растянул связки. Ебаная кочерга.

— Неотложное дело, — каблуки внятно зацокали по плитам. — Пройдемте в трапезную. У Прелати есть подозрение, что кто-то проник в систему.

— Не может быть.

— Увы и ах. Парни ропщут. В последний раз, когда мы вызывали Баррона, у алтаря возникла глыба берилла. Дурной знак, вы согласны?

— Верно. Но может быть, проблема в индукции?

— Все проверено. Кир?

— Охотно. Но как это могло произойти? Системы надежно защищены.

— Рудольф, вы знакомы с Хаусхофером-младшим?

— Конечно. Мы встречались на первом конгрессе в Тале. Его батюшка…

— Да, разумеется. Вы, очевидно, еще не получили последний меморандум?

— Нет. А что? Энтропия?

— Вы будете удивлены. В документе говорится, что строительство Храма завершено.

— Но это… Не понимаю… Из-за выборов канцлера?.

— Поверьте, всего лишь уловка. Вешалка для агента. Если Хаусхофер-фис замешан…

Йод-Хе-Вау-Хе! — пропели майские часы. Доктор не знал, как поступить с серебряной книгой. Казалось, под обложкой томятся адские угли, и стоит только расстегнуть пряжку, повалятся, словно леденцы. Черный георгин, есть ли связь?

— Как вам соус? Науськиваем свиней, поучительное зрелище. Не трюфели, а какой-то грааль.

Смертоносное дыхание, ша-ци. Двойная молния на черном погоне. Томительный альпийский фён заливает кипятком затылок. Глоток ягермайстера, и в объятья Иштар.

— Устали с дороги?

— Noib.

Уже по ту сторону Туле, придавленный гигантской подушкой, провожает траурную ладью монастырский колокол. Завтра немедля в Вевельсберг, они совсем охуели.

"Черный георгин". Обнаружив, что влагалище Элизабет Шорт деформировано, экспериментатор содомизировал девушку, отрезал ей губы, размежевал тулово мясницким ножом, забил экскрементами горло. Странно смотрятся потерявшие друг друга ноги и торс, словно воздушный тянитолкай, ехидно рифмующий фамилию жертвы. Потревожьте эту могилу.

Избранная на роль матери Лунного Сына, Бет не смогла выполнить волшебную миссию, и теперь валялась на мраморном столе в подвале LAPD, словно поломанная венценосным младенцем кукла. Система снова дала сбой, обуглились провода, застыли белые кнопки, погас костер. Никаких отпечатков, только косноязычный daddylonglegs прополз по слипшимся завиткам. Возможно, перед тем, как оттащить тело на пустырь, экспериментатор прятал его в ледяном доме. Результаты аутопсии, двадцать три страницы со следами слез и рвоты, обморок неуклюжего практиканта. Жан Донет, вот твоя лунная сестра, корчится на пороге, истекает варварским семенем. Пусти погреться.

Нет детей и быть не могло. Башня осталась без шпиля, дрожит кладка Вевельсберга, трепещет красный сатин, шипят газовые фонари, меморандум застревает в конверте, булькает сургуч, хлопают ставни "Отеля де ля Сюз", в Ньюкастлтон рвутся гончие псы.

— Пятое столетие на исходе, а Храм недостроен. Вот вам простое резюме. Хуже быть не может.

— Что говорит Баррон?

— Невнятное. Недоволен, появляется все реже. Прошлый раз раскрошился мрамор.

— И все же?

— Последний раз он говорил 9-го ноября…

— Так давно?

— Да, и произнес только: esiasch. Мы не уверены. Дети Вотана анализируют, но все без толку. Вот так вот, Рудольф, очень скверно. И тут еще эта утечка.

— Вы убеждены?

Уверены. В серебряный наперсток заглядывал посторонний, на щупе Баррона следы соли. Гриф говорит, что письма приходят с опозданием. Сотые доли секунды, конечно, но причина не вызывает сомнений. Из Гималаев нет вестей, а вдруг — ловушка? Неужели молодой Хаусхофер?

— Но почему? Его отец… Кстати, гостит сейчас у меня. Нонсенс.

— Взгляните. — Трель замка, шорох. — "Отец сломал печать простую, и дьявол изувечил мир". Мы отдавали графологу.

— Откуда это?

— Прелати. Привез из путешествия.

— Здесь какие-то пятна. Кровь?

— Вот именно. Странно?

— Франсуа не объяснил?

— Он не знает. А догадками не делится. Как обычно.

— А дата?

— Сорок четвертый, судя по спектру. Довольно скоро. Но уже после юбилея.