Стив Айлетт - Атом

Мэдисон уходит по коридору прочь из комнаты неудачников.

— Жизнь стреляет первой, леди, — кричит Фиаско ей вслед.

Когда она доходит до конца коридора, Генри Блинк заворачивает за угол, перемещаясь в другую сторону.

— Ах ты красотулечка. Как давно ты знакома с нашим Вертопрахом, мисс Барбитур?

— Как давно ты ходишь прямо?

— Оу, да ладно тебе, Мэдди, ты разбиваешь моё сердце.

— Разбивай себе сердце сам — у меня дела.

Она шагает прочь, а он за её спиной ошеломленно пыхтит уважением.

Нада Нек заскочил в больницу как представитель праздника жизни.

— Неплохо выглядишь, Блоха. Люблю уши. Хотел извиниться за то, что стрелял в тебя в баре.

— А, забудь. — Блоха продолжает есть дыню, а Нек прогуливается мимо постели к окну. — На самом деле ты, скорее, оказал мне услугу. Вроде в тот день я совершил преступление нового вида. Близняшки Кайер были здесь, чтобы дать беспристрастную оценку.

— Слышал, эту больницу закроют, сделают какую-то бейсбольную свалку покойников. Да, на почтовых марках в этом городе рисуют черепа. Что напоминает мне… — Перешагивая, он вытаскивает из кармана вьюгу конфетти с портретом Атома и метёт её на постель Блохи. — Не знаю, что это — золотая пыль или пришлёпнутая моль. Не хочешь объяснить мне?

— Я тебе всё объяснил, — поднимаясь, излагает Блоха. — Чётко и однозначно.

— Блоха на стене, а? Как твоя грудь?

— Я в идеальной штормовой форме. — Блоха кладёт дольку дыни и вытирает руки о простыню. — Ладно. Однажды я видел, как Атом приподнимает «Фольксваген-жук» 69-го года. Он потянул правое плечо и сломал спину в трёх местах. Суровый парень. Сказал, мол, ему показалось, что курица — голубь на ходулях.

— Хочешь подработать остряком — пойдёшь веселить мою мамочку. Ты назвал Атома кротом.

— Ага. Любит сидеть в тени. У него собака, вывернутая наизнанку. Использует её дыхательное горло вместо поводка. Говорит людям, что работает маляром. Однажды вошёл в Реакцию с обаятельным копьём.

— Как может копьё быть обаятельным?

— Такая хитрость.

— Так значит, он ненадёжный.

— Не сказал бы.

— Блоха. — Нек раскуривает аморт. — Я занятой человек.

— Ну ладно. Ладно, как бы лучше сказать? Давай так: он из тех, кто голодающему пошлёт по почте свой аппендикс.

— И что? Всем плевать на свой аппендикс.

— Ему не плевать. Он его любит.

— Он любит свой аппендикс.

— Именно это я и пытаюсь сказать. Целует его всё время.

Нек нервно затягивается.

— Как может человек целовать собственный аппендикс?

— Этому только дай, — он сделает, что хочешь.

— Ладно, не дам. Если он готов использовать такого сорта возможности. Боже Всемогущий!

— Раны Атома идут глубоко. Знаешь этот эксперимент, где паукам дают разные наркотики и смотрят, какую паутину они сплетут? От спида получаются руины, от бургеров — древний улыбашка, и дальше в том же ключе. Старик Атома был архитектором. Его укусил тарантул. Он начал созидать членистоногие здания — осьминогие, с восемью выступами, ага? Яд тарантула — церебральный и спинномозговой стимулятор — изменяет сознание, его использовали цыганские варщики, чтобы высвободить то, что они называли «чёрной горящей душой». Оставляет постоянный отпечаток на нервной системе, так что это тебе не известный наркотик. И эти здания имели сверхизмерения: глубокие крылья, открытые углы, проходы в невозможных направлениях. Старик называл ксерокопии картами сокровищ. Однажды, когда Тэфф был ещё ребёнком, его папка исчез в одном из своих строений. Тэфф вошёл в кабинет, чтобы забрать ксерокопию — она торчала прилепленная к стене, а в середине комнаты в воздухе плавал один из тех крестов, что отмечают точку, и потихоньку гас. К тому моменту, как он позвал людей на помощь, креста уже не было. И он больше никогда не видел отца.

Помолчав некоторое время, Нек принимается равнодушно изучать свою сигарету, потом вроде бы вспоминает о Блохе.

— Блоха, ненавижу быть одним из тех людей, но…

— Я знаю, как это звучит, Нада, поверь мне. Знаешь странный участок Сканера, где раньше была Падшая Улица? Теперь там хаотичная тьма, если подойти к ней близко, начинает кружиться голова. Атом там разрядил пистолет, пистолет для фокусов, по имени Славная Рука.

— Какой-то хитрый упрёк?

— Всасывающий пистолет. Я слышал, он и в самом деле вопит.

— Этерический?

— Этиграфическая пульсирующая рукоятка, всё, что я слышал, берёт пробу жертвы и переворачивает её, как боевые искусства, где уклоняются от твоего удара и валят тебя с помощью твоего же собственного веса. У скорпиона достаточно яда, чтобы убить другого скорпиона.