Стив Айлетт - Путешествие «Игуаны»

Bо время поиска материалов для моего неопубликованного романа «Бархатные псы» я прослышал о престарелом джентльмене, который владел коллекцией старых судовых журналов — подлинными источниками эпохи парусного флота, — и решил найти его, дабы спросить, не может ли он одолжить мне немного денег. Фигура отшельника, приветствовавшего меня на чердаке одного бристольского дома несколько месяцев спустя, представляла собой зрелище воистину эксцентрическое. Он сидел в углу и поглаживал высохший папоротник.

— Одно из немногих оставшихся мне удовольствий, — объяснил старик шепотом и зашелся в приступе такого кашля, что я перепугался, не испустил бы несчастный дух прямо на месте.

Вернув разговор к вопросу о финансировании, я выяснил, что у него есть целых восемь фунтов, и предложил инвестировать капитал в выгодное дело.

Старик наклонился и принялся рыться в старом дубовом сундуке, откуда, среди прочего, достал толстый, обернутый в кожу том, вроде тех, о которых я впервые слышал в связи с этим слюнявым джентльменом. Подобрав и пролистнув несколько ветхих страниц, я сразу же вычислил относительную стоимость журнала. На вопрос о подлинности дед неожиданно озверел и извлек на свет божий антикварный мушкет размером с водяного быка. Я по-быстренькому ретировался, а отшельник вопил мне вслед, что никто не смеет обзывать его мошенником. Так мне попал в руки текст, который здесь я назвал «Путешествие „Игуаны“».

В журнале рассказывалось о некой морской экспедиции, страдающей полным отсутствием дисциплины. Ею руководил капитан Сэмюэль Лайт Себастьян, и она была организована Ист-Индской компанией, но говорили о ней редко, а если и упоминали, то принимались орать от раздражения или отпускали язвительные замечания.

Похоже, капитан «Игуаны» занимался только одним: бросал пустые бутылки в акул-молотов, которые, по его неоднократным заявлениям, постоянно над ним «глумились». Его методы управления характеризовались вялым безразличием и поразительным невежеством в области морского дела: он часто, к примеру, отдавал приказ «табанить нос к корме» — маневр, в случае исполнения которого корабль бы переломился на равные части и сложился сэндвичем.

После изучения журнала на многие вопросы ответов я так и не получил. Куда вообще держал курс корабль? Как он мог проделать полпути без балласта? Что было такого ужасного в ритуале аборигенов, отчего Себастьян и старпом потеряли сознание? И, самое интригующее, где капитан держал этот журнал? Он, похоже, с ним не расставался. Архивные записи не дают ответов — имя Себастьяна практически вычеркнуто из истории. Вернувшись в Англию в марте 1809 года, он был спешно понижен до звания «человека без средств, чести и работы», а уже через две недели снова вышел в море капитаном 54-пушечного корабля, который лорд Кокрейн [1] Лорд Томас Кокрейн (1775–1860) — адмирал британского военно-морского флота, политический деятель, новатор и изобретатель. впоследствии изъял и намеренно взорвал, дабы поразить неприятеля обманным маневром…

27 мая. Зюйд-зюйд-вест. Отплыли из гавани Бристоля с попутным ветром. Представил себя и старпома Леггахорна команде, та развеселилась. Во время построения один матрос не переставая мочился за борт. Второй помощник Форфанг прервал мою речь, выкрикнув непристойность, команда разразилась смехом. Мораль на высоте.

28 мая. Зюйд-вест-вест. Сильный ветер. Леггахорн потерял шляпу и кинулся ей на помощь, семеро человек едва удержали его от прыжка за борт. Сказал юнге Бэтчу, что такое поведение извинить нельзя, после чего все восемь человек хорошенько по нам потоптались.

29 мая. Зюйд-зюйд-зюйд. Бурное море. Мистер Байрон постоянно поворачивается к штурвалу спиной и смеется, наблюдая за тем, как суетится команда, когда резко меняется курс. Леггахорн и я еле разняли Форфанга и боцмана, дерущихся у двери в кают-компанию, — второй помощник как раз бил меня головой о дверь, когда корабль захлестнула большая волна и унесла старпома и боцмана на носовую палубу. Все ругались как сапожники. Мистер Байрон заметил, что теперь мне есть о чем рассказать внукам.

30 мая. Зюйд-зюйд-ост. Снова хорошая погода — дождь прекратился, волны размером не с корабль. Боцман умер, ветер стих. Форфанг схватил меня за ногу и с громким воплем ударил о кормовую палубу. Все хорошо.

31 мая. Зюйд-зюйд-вест. Невероятный ливень, большие волны, похороны боцмана не задались, останки зашвырнуло обратно на корабль. Бизань-гик в лоскуты. Пошел спросить кока о повреждении корпуса, но у того хватило наглости ответить мне, что это не его дело. Поднял дух команды Форфанг, все еще празднующий вчерашнюю хорошую погоду. Послал старпома наверх понаблюдать за смешными облаками.