Стив Айлетт - Путешествие «Игуаны»

30 июля. Наблюдал за кораблем в подзорную трубу. Видел, как Харкер мочится за борт. Просигналил мушкетом, что все в порядке, мистер Байрон выстрелил в ответ, ранил Хэзлитта, команда, вопя, метнулась в джунгли. Форфанг взял крокодила на поводок, исследуя остров. Долго и утомительно выбирали зверю имя — я с энтузиазмом голосовал за Джонатана, команда дружно сплюнула в огонь и согласилась на Дарли. Джон Танни, ухмыляясь, заявил, что это лишь животное, «сделанное из кожи». Приятно видеть, что матросы опять проявляют интерес к миру.

31 июля. Разъяснил матросам разницу между кокосами и папоротником, приказал загрузить на корабль кокосов и свежей воды. Я, Леггахорн и остальные углубились в джунгли, где Форфанг «впал в буйство», Хэзлитт «разделал мартышку», а Леггахорн, по-видимому, «часами говорил о паре». Вскоре тем не менее мы оказались в совершенно неизвестной местности, и Джон Конк принялся ныть и постоянно сморкаться. Нашли много храмов, где почитали змей, газелей и насекомых. Наш проводник, которого Берринджер назвал «Смертью», рассказал, что здесь проводилось множество ритуалов, включая один, в ходе которого жабу растирали в порошок тяжелым каменным пестиком, принося в жертву адской ярости бога Ракаты, а потом изучали останки. Команда помолилась у нескольких каменных изображений, оставила дары: сережки, штаны и все в таком духе. Когда вернулись, оказалось, корабль забит папоротниками. Решили остаться еще на один день.

1 августа. Собирали кокосы и рассказывали о приключениях. Берринджер шутил, что его разыскивают за убийство, и показывал всем кинжал, говоря: «Это тот самый». Бэтч удивил нас, задушив форель. Форфанг решил проехаться на Дарли, но быстро с него слез. Леггахорн и я обменялись анекдотами о прахе — как же мы смеялись!

2 августа. Команда собрала кокосы и обучила Смерть танцевать хорнпайп. Результат получился настолько устрашающим, что все наперебой начали просить его больше никогда не плясать. Берринджер схватил меня за руку и принялся размахивать зажатыми в кулак водорослями, выкрикивая различные фразы. Сказал ему остыть. Посоветовался с коком относительно условий дальнейшего плавания, тот сбежал в джунгли. Доусон развлек нас песней о летучих мышах. Джон Конк проводил время, молотя себя дубиной по голове. Хэзлитт принялся громко петь и утопил аккордеон. Все хорошо.

3 августа. Приказал выдать Джону Танни пятьдесят плетей за изнасилование голубя. Леггахорн заявил, что устал присматривать за погрузкой кокосов, и принялся бегать по лагерю, всем показывая живот. Форфанг со свирепым видом упрекнул меня в равнодушии — я так и не смог завязать разговор с крокодилом — и встал надо мной, наблюдая за новыми попытками. Я встал на колени и пожелал Дарли хорошего дня, так и не поняв, правильно ли все сделал, и Форфанг с ревом пнул меня. Берринджер поведал нам о своем житье в Кларкенуэлле. Смеялись.

4 августа. Леггахорн, я и Хэзлитт отправились к водопаду в джунглях. Хэзлитт утверждал, что ему улыбнулся карп. Собрали несколько кокосов. В наше отсутствие Форфанг произвел Эмберли в боцманы и изувечил его носом марлина. Похоронную службу прервал Смерть, выскочив вперед и станцевав хорнпайп.

5 августа. Фогг подошел ко мне с ремнем. Я отступил на песчаную отмель, где команда жгла флаги. Хэзлитт бросил краба, тот взорвался с такой оглушительной силой, что к нам на помощь прибежали дикари, впрочем тут же ретировавшиеся под слаженным залпом мушкетов. Матросы хором затянули песню, каждый куплет которой заканчивался строчкой: «Убей капитана ради брюк». Джон Конк коротал время, ударяя себя ножом в спину, а Смерть, поначалу неуверенно, вскоре начал подпевать. Все хорошо.

6 августа. Из джунглей выбежал трясущийся повар и заголосил, что за ним гонится каждое животное на земле, — я только собрался посоветовать ему побриться, когда среди кустов показалась пантера с крайне недружелюбным видом и внезапно прыгнула прямо в гущу матросов. Те сразу проснулись и принялись разряжать друг в друга мушкеты, вырывать штаны из пастей тигров и страшно ругаться. Я не знаю точное количество зверей, преследовавших нас, но как минимум дюжина самых разных кошек плыла рядом с лодкой, а мы бросали в них кокосы и поливали залпами изобретательных оскорблений. Команда взобралась на корабль и стала, вопя, бегать по палубе среди орехов, колотя друг друга и падая за борт. Я сказал Харкеру, что все в порядке, и приказал трогаться. Не переставая мочиться за борт, тот передал распоряжение мистеру Байрону, который отвязал себя от штурвала и со стоном рухнул в кокосы. На борт, зацепившись за якорь, взобрался лев, укусил Хэзлитта за руку и оступился на орехе. Паруса тем временем развернулись, и мы поплыли с низкой осадкой, преследуемые свирепыми кошками из джунглей. Я забаррикадировал дверь в каюту кокосами и расслабился с трубкой и Смоллеттом. Матросы пожелали друг другу спокойной ночи и заснули, привязав себя к снастям.