Филип Ридли - Крокодилия

Это история о крокодилах. Конечно, и о многом другом тоже. Но в основном о крокодилах.

Когда я был маленьким, мама часто рассказывала мне истории. Я очень хорошо это помню. Она садилась на мою постель, когда мои губы были еще липкими и теплыми от какао, и в звуках ее голоса рождался новый мир. Она никогда не читала по книге. Все эти истории она сочиняла сама, сказки рождались с волшебной легкостью. В каждой из них непременно была принцесса с длинными рыжими волосами и голубыми глазами. Прекрасная и элегантная, но очень одинокая. Иногда она все же становилась не такой одинокой, когда находила — и здесь слезы наворачивались на мамины глаза — своего принца, Но потом она всегда теряла его, всегда. Я инстинктивно чувствовал, что мама считает себя этой самой принцессой. Но какао и мечты о ковбоях делали свое дело, и я неизбежно засыпал до того, как она заканчивала рассказ. Я знаю миллионы, миллионы историй. И ни у одной из них нет конца.

Мы жили в лондонском Ист-Энде. В районе Бетнел Грин. Здесь родились и мать, и отец. Мы жили в старинном доме — ему вполне могла быть и тысяча лет. Больше всего на свете мама хотела переехать куда-нибудь, где была бы ванна. Нам приходилось мыться в старом жестяном корыте: полночи оно наполнялось водой, столько же потом уходило на то, чтобы его опорожнить. Мы с сестрой мылись вместе. Сестра, на три года старше меня, была маленькой копией матери: рыжие волосы, голубые глаза, слезливая и скрытная. Я — по крайней мере, так было принято считать — пошел в отца. С этим выводом я боролся яростно, но безуспешно. У меня был его нос, видите ли. А раз у вас такой нос, как у отца, спорить не приходится.

Когда мне было двенадцать лет, я увидел этот сон. Мой член стал огромным, как дерево, до него было больно дотронуться. Красный, сверкающий, он свисал между ног, словно хвост гигантской ящерицы. Я подтянул его к губам и оттянул кожу так, чтобы обнажился великолепный шлем, гладкий и пульсирующий. Я облизал член языком и почувствовал, как мое тело пронзили сотни электрических разрядов. Пальцы ног изогнулись, словно их свела судорога. Желудок странно урчал, как от голода. Я откинулся и стал гладить огромный набухший член. Внезапно откуда-то донесся голос, слегка насмешливый, но все же дружелюбный.

— Кто ты? — спросил я.

— Я помогу тебе, — был ответ.

И некто сел у моих ног. Он стал мне дрочить, крепко и ритмично. Неожиданно вырвался фонтан спермы, залив нас обоих — меня и моего любовника. Сперма обволокла нас, как желе, застыв вокруг вязким коконом. Оболочка кокона была неровной и чешуйчатой, как шкура ископаемого чудища из джунглей. Я повернулся, чтобы разглядеть своего любовника. Но его лицо тонуло в тени.

Его руки, напротив, заливал свет. Он держал стопку фотографий.

— Взгляни на эти картинки, — сказал он. — На каждом снимке запечатлена история, и еще, и еще… — Он стиснул пачку в руках и стал перелистывать снимки, так что изображения сливались, словно в мультфильме. — А сейчас, когда смотришь все подряд, создается совсем другая история.

— Да, — подтвердил я удивленно. — Совсем другая.

Он продолжал показывать фотографии, поясняя:

— Это как музыкальная фуга. У каждого сюжета есть своя мелодия и структура, но если их собрать воедино — можно сказать, что истории преследуют друг друга — возникает новая мелодия.

Я восхищенно взирал на невидимого наставника. Я страстно жаждал увидеть его лицо, но проснулся.

Постель была влажной и пахла спермой. Меня это страшно смутило. Мне надо было торопиться в школу, но я принялся старательно заправлять белье. Сперма высохла, но следы остались. Мама не проронила ни слова, когда в четверг, как обычно, принялась за стирку. Она посыпала порошком следы моего прекрасного порока, уничтожив и сперму, и стыд.

По сути дела, с этого момента и начинается моя история. С той ночи, когда я впервые кончил во сне и проснулся, так и не разглядев лица своего любовника. Так что скажем, удобства ради, что история уже началась. Хотя ничего интересного не происходило еще шесть лет.

Шесть лет я спал, дожидаясь крокодилов.

— Конечно, живи здесь, — уговаривала меня сестра. — У нас есть свободная комната. Это рядом с твоим колледжем. Стивен не против. Да и потом сможешь иногда посидеть с ребенком. Мы никуда не выходим с тех пор, как родился Гаррет.