Лайонел Шрайвер - Другая жизнь (So Much for That)

– Поэтому ты решил заставить наших детей стыдиться самих себя, что, кстати, не заставит их лучше учиться.

Лишь быстрые, нервные движения Кэрол говорили о том, что она не в себе от бешенства. Она с грохотом запихивала тарелки в посудомоечную машину, всем своим видом демонстрируя, что с большим удовольствием расколотила бы их о пол.

– Эй, чоризо с нутом удалось на славу.

– Пожалуйста, не пытайся меня умаслить. Флика, ты сделала домашнюю работу по математике?

Старшая дочь не решилась повторить «мне-не-надо-делать-эту-дурацкую-математику-потому-что-я-скоро-умру», зная, что на мать это не действует.

– Я… закончила, – мрачно сказала она. К счастью для Флики, голова матери была занята другими проблемами.

– Как Глинис? – равнодушно спросила Кэрол, словно ее это и не очень волновало.

– Немного лучше. Переживает, что пришлось выписаться раньше положенного, поскольку страховая компания настаивала. Впрочем, ты все знаешь, раз видела ее вчера.

– Ее все еще мучают боли. Я тоже считаю, что ей было лучше еще немного полежать в клинике. Представляю, сколько ты пичкал ее своими реакционными правыми взглядами.

– Мои политические взгляды вовсе не правые. И Глинис не могла сказать, что я ее «пичкал». Она зла на весь мир, для нее в радость поговорить с человеком, настроенным как и она.

– Джексон, ты отлично понимаешь, что такое поведение неуместно.

Джексон терпеть не мог слово неуместно, используемое в наши дни повсеместно, чтобы пристыдить людей и заставить их почувствовать себя ничтожествами. Хочется сразу проверить, чистое ли у тебя белье. В значении слова был скрытый подтекст, некая умышленная неопределенность, словно ты сделал что-то настолько отвратительное, что об этом неприлично говорить вслух. Оно заставляло посмотреть на простое действие сквозь спектр моральных норм. Беспрестанное апеллирование словом неуместно придавало легкий гламурный блеск тому, что на самом деле было не чем иным, как регрессивным конформизмом. Употреблять это наречие особенно любили параноики, которые не упускали возможность предать позору педофилов, подвергнуть репрессиям любое проявление сексуальности и пропагандировать среди детей свои чопорные викторианские взгляды. Ему было неприятно, что это слово употребляет его собственная жена, так же как было бы неприятно, если бы она вернулась после посещения общественного бассейна с бородавками по всему телу.

Кэрол размашисто терла тряпкой столешницу, безмолвно давая понять, что вместо того, чтобы тратить время на бесполезные тесты для восьмиклассников, он мог бы навести порядок на кухне. Ее негодование было не совсем искренним, поскольку она в некотором роде испытывала чувство благодарности за то, что ей есть чем заняться. Без постоянных стирок, оплаты счетов, присмотра за*вечно сопливыми детьми, которым постоянно требуется то закапать капли и надеть жилет, то просто человеческое внимание, Кэрол сошла бы с ума. Чем больше она думала о ведении хозяйства как о тяжком наказании, тем больше зависела от нескончаемых обязанностей, не оставляющих ей времени на безделье, к которому она не привыкла. Усердие Кэрол имело некоторое сходство со стремлением развивать кипучую деятельность матери Глинис, с той лишь разницей, что Хетти с мрачной настойчивостью пыталась самоутвердиться; Кэрол было просто необходимо постоянно служить кому-либо. Ее альтруизм граничил с самопожертвованием. Ей в голову не приходило, что можно сделать что-то для личного удовольствия, к чему все эти жертвы? Он с тоской подумал, что все эти годы она, возможно, путала два понятия: получение удовольствия и услужливость.

Кэрол достала упаковки таблеток. Хитер пошла готовиться ко сну, а Флика до сих пор копалась у стола, дольше обычного выковыривая таблетки из блистера. Девочки обожали вмешиваться в чужие дела и сейчас интуитивно чувствовали: что-то произошло. Флика знала, как мама не любит проявления ее чрезмерного любопытства, но ничего не могла с собой поделать. Перекладывая оставшийся нут, Кэрол зло бросила Джексону:

– Теперь ты доволен.

– Меня совсем не расстроило происходящее, – ответил он, положив ноги на стул, и принялся за пиво, испытывая при этом невыносимое желание залезть в штаны и почесаться. – Хотя у меня складывается впечатление, что ты хотела сказать совсем другое.

– Ты смотрел новости?

– А что? – Джексон немного расслабился. Кэрол не станет обсуждать при Флике ничего серьезного. В последнее время любой их разговор порождал в нем томящее чувство вины, и теперь он был благодарен жене за стремление сменить тему, как и она ему за невымытый пол. – Почему я должен радоваться, что Терри Шиаво умерла?