Юнас Бенгтсон - Субмарина

— Судебное предписание? — спросила она.

— Ну, суд запретит мне… Не важно.

Ее лицо просветлело.

— А, — сказала она и произнесла что-то на непонятном мне языке. Засмеялась, сказала: — Если ты столкнешь меня с лестницы, я убью тебя спящего. Обещаю.

Думаю, я ей нравился, поскольку не подавал виду, что обмираю от ее красоты. У меня не было ни единого шанса, это я понимал. Так нечего и обхаживать ее, как другие мужики. Просто красивая девушка, размышлял я. Необыкновенно красивая девушка, ну и что? Спустя какое-то время после того, как она меня выбрала, я уже так не думал. Я бы сделал все, что угодно. Это уже отдельная история. История о том, что бы я сделал. Дайте-ка мне ножик.

В дверь стучат. Не знаю, сколько времени я так просидел, но в комнате тяжелый дух. Телевизор работает без звука, какой-то мультфильм. Снова стук в дверь. Смотрю на экран. Пес стреляет из лазерного пистолета, отстреливает щупальца у спрутов в космических скафандрах. Даже без звука видно, что они издевательски над ним смеются, у них осталась куча щупалец, они жонглируют своими лазерными пистолетами. К антенне космолета привязана собака в мини-юбке. Снова стук в дверь. Поднимаюсь, открываю: в коридоре стоит София. На ней новое летнее платье, тонкие бретельки, видна загорелая грудь. Она была бы рада, скажи я ей это, скажи я хоть что-нибудь. Возвращаюсь к телевизору. Она глазами следит за мной, стоя в дверях. Произносит очень тихо:

— Ты ко мне не приходишь… очень давно.

Пес с палкой и космическим пистолетом продолжает драться, осталось всего три спрута. Они порядком подрастеряли свою уверенность. Отпиваю глоток пива.

— Я подумала, что…

Она делает робкий шаг, не переступает порога, но близка к этому. Я смотрю на нее или, точнее, рядом с ней:

— Ты не…

— Да.

Готова, всегда готова. Чего бы я ни потребовал. Голос у меня хриплый. Я несколько дней не говорил ни с кем: когда покупал пиво, просто молча положил деньги на прилавок.

— Ты не вздумай переступить порог.

— Ник?..

— Просто не входи… Не входи.

— Ник, я подумала, может, тебе… может, ты?..

— Не переступай порога, не переступай долбаного порога. Не смей.

— Ник, рука… Что с твоей…

— Если ты переступишь порог…

Она тихо закрывает за собой дверь. Я достаю еще пиво из холодильника. Пес в телевизоре дерется с самым большим спрутом, с главным. Каждый раз, когда пес откусывает одно щупальце, на месте того вырастает два новых.

Рана на руке никак не заживает. Сочится, а края воспаленные.

Был в спортцентре, руку туго забинтовал. После полутора рывков я сдался, почувствовав, как намокает внутренняя поверхность кисти. И с той поры я хожу.

По многу часов, каждый день. И все равно не могу спать, вернувшись домой. Лежу, прикрывшись одним пододеяльником. Вот уже скоро неделя, как стоит ясная погода. Воздух застоялся, душно. Люди стали беспокойными, агрессивными. Я видел, как один мужчина лупил свою собаку. Они стояли на светофоре, и она никак не хотела садиться. Он на нее орет, а та все виляет хвостом. Он уже охрип, а собака так и стоит, высунув язык, и тут он принялся пинать ее. Держит поводок, чтобы та не убежала, и лупит в бок. Что ей стоило покусать его, здоровая собачища с огромными зубами. Да она могла целиком его проглотить, но нет, стояла и терпела.

Люди совершают странные поступки, стали больше сигналить. Я прочитал в газете, что один таксист подрался клиентом, который не хотел платить. Таксист вытащил его из машины и ударил отверткой, пробил легкое.

Я не чувствую руки.

Иду по Нёреброгаде, дело к ночи. Город не спит, народ тусуется на улице, перед шаверма-барами, сидят на скамеечках, на ящиках. Воняет мочой, гнилыми овощами и горелым маслом. Хожу по улице, по переулкам и снова по Нёреброгаде. Хожу. Смотрю. Я смотрю им прямо в глаза, молодым парням, чем больше компания, тем сильнее я их гипнотизирую. Еще немного, и я начну обзывать темноволосых девушек шлюхами, усядусь рядом и буду ждать, когда же прибегут их братья. Я бы подрался прямо сейчас. Мне не нужна победа. Бить, бить парня в футболке фирмы «Фубу», пока мозги из башки не полезут. У меня есть только одна рука. Но мне все равно, мне не нужна победа.

Я не чувствую руки.

У меня в кармане номер телефона. Не знаю чей. Просто номер. Может, даже мой почерк. Кидаю монетки в автомат, набираю.

Он говорит: вы в курсе, который сейчас час?

Я отвечаю: нет. Три дня назад я растоптал свои часы. И выкинул в пруд.

Я говорю, что стою на углу Нёреброгаде и Ягтвай. В телефонной будке на площади.