Феликс Аксельруд - Испанский сон

— Ваше высочество, — сказал он шепотом, чтобы на другой стороне не было слышно, — пока вас удерживали в плену, я совершил два поступка. Оба они были продиктованы срочной нуждой; но оба они требовали бы вашего милостивого соизволения.

Мальчик внимательно слушал.

— Разумеется, в ваше отсутствие я не мог его получить; мог лишь надеяться, что вы одобрите мои действия после того. Прошу вас, заслушайте меня и скажите свое слово; как бы вы не решили, я не хочу оставаться с этим грехом на душе.

— Говори, — прошептал мальчик.

— Во-первых, я взял в жены Марию. Обряд совершен по-православному, два часа назад.

— Поздравляю, — тихонько сказал царевич и, взглянув на Марию, подмигнул ей, как тогда, в круге. — Я рад. Конечно, я бы позволил. А во-вторых?

— Я снял с себя звание генерала Ордена, ваше высочество… и передал его моей супруге, княгине Тверской.

Какой бессовестный врун, подумала княгиня и с упреком посмотрела на мужа: не супруге и не княгине ты передавал… Князь покосился на нее просительно и виновато. Не губи, голубушка, говорил его взгляд… да, сделал наоборот… но духа не хватит признаться в таком царевичу; возьмем уж на нас двоих сей невеликий грешок.

Царевич нахмурился.

— Как ты посмел? — грозным шепотом спросил он.

— Ваше высочество, — сказал князь и опустился с корточек на колени. — Вы сами слышали; я сдаюсь. Только так можно было вызволить вас; даже если мне сохранят жизнь, я не скоро смогу приступить к действию.

— Значит, все погибло? — спросил отрок.

— Самое главное, что вы живы, ваше высочество. Вы пойдете с княгиней Марией… она знает куда.

Царевич опечалился.

— Я не хочу с тобой расставаться.

— Благодарю вас, ваше высочество, — князь глотал душившие его слезы, — но другого выхода нет.

— Жаль, — сказал отрок. — Что ж… придется примириться, раз так… А куда мы пойдем? — поднял он взгляд на княгиню.

— Тс-с! — сказала она, приложив палец к губам.

— Значит, ты со своею женой даже не проведешь… даже не проведешь… — начал царевич и замялся. Хочет сказать «брачной ночи», догадалась Мария. Но стесняется. Как все-таки мил его высочество! — …ни двух дней? — нашелся наконец отрок, обращая вопрос ко все еще коленопреклоненному князю.

— Увы, — сказал князь.

— Встань с колен, — сказал отрок. — Все хорошо. Ты все сделал правильно.

— Благодарю вас, ваше высочество. — Князь украдкой, чтоб не видели с той стороны, поцеловал отроку руку и поднялся.

— Теперь, — сказал он, — мы в руках Господа. Мария, помни: я теперь никто; вы — всё.

Заскрипела железная дверь, и на другой стороне возникло движение: явился Петров.

— Все в порядке, — сказал он своим.

Князь осенил себя крестным знамением.

— Ну что ж, — сказал Семенов, и Мария уловила в его голосе знакомые нотки, подлую песню прорвавшегося торжества. — Прошу всех, как говорится…

— Минутку, — сказал князь. — Что значит всех ?

Из двери позади Семенова послышались звуки и появились вооруженные люди, один за другим. Князь бросил взгляд на дверь, куда должны были уйти Мария с царевичем и двумя провожатыми. Эта дверь немедля открылась тоже, и оттуда тоже посыпалась вооруженная толпа.

— Значит, вот почему телефон не работал, — разочарованно заметил князь, стараясь отгородить четверых оставшихся своих сторонников от толпы, оттесняя их как можно дальше. — Дешевые фокусы…

— Такой вот он, — в сердцах сказала Мария. — Ах, не зря я предупреждала тебя насчет участковых!

Все пятеро — князь, княгиня с царевичем и двое проводников — стояли против нескольких уже десятков вооруженных людей. Они отступили насколько было возможно. Они забились в угол; они прижались к стене.

— Что ж, — вздохнул князь. — Прощай, жена.

— Прощай, мой любимый, драгоценный муж, — сказала Мария. — Прощай, князь Георгий.

Они обнялись и крепко поцеловались.

— Давай-давай, — заговорили в толпе, начиная подталкивать их прикладами и штыками, стараясь выгнать их из угла. — Успеете еще нацеловаться… наша власть добрая, больше червонца не даст!

— Сомневаюсь, — покачал головой князь и дал особенный знак одному из двоих провожатых.

Сразу же тот локтем надавил на неприметный выступ в стене, к которой они были прижаты — в той самой грани, срезанной как бы для симметрии и красоты. Двое проводников, разведя руки, подстраховали Марию с царевичем, буквально распластав их по стене. Обе двери бункера шумно захлопнулись, немилосердно обойдясь с теми, кто стоял прямо в них; пока все остальные пытались понять, в чем дело, механический, воющий звук наполнил помещение, и весь пол бункера пошел вверх. Лишь один узкий участок, уступом или карнизом расположенный под стеной и несущий на себе Марию с царевичем и проводниками, не был затронут перемещением; стена, бывшая срезанной гранью, вместе с этим уступом медленно двинулась по горизонтали, отделяясь от двух смежных стен и проваливаясь в глубину между ними. Одновременно и уступ выползал, расширялся, превращаясь в платформу настолько широкую, насколько позволял это вздымавшийся пол.