Феликс Аксельруд - Испанский сон

Мы обнаружили, что из зала ведут не менее шести различных ходов; я говорю «не менее» потому, что эти шесть ходов были на уровне пола — а кто знает, сколько ходов открывалось выше, куда не достигал луч фонарика; ведь и мы сами пришли по одному из таких ходов. С помощью громоздких акустических средств эту картину легко воссоздать в деталях и полностью; однако целью экспедиции была общая рекогносцировка, поэтому мы не брали с собою никаких затрудняющих движение устройств.

Все шесть ходов были плотно закрыты металлическими дверями; я приказал вскрыть одну из них. Прогремел направленный взрыв; огромная стая летучих мышей в высоте захлопала крыльями и заметалась по залу, отчего я уверился в изрядном количестве верхних ходов. За дверью открылся широкий коридор, вдоль которого даже были протянуты кое-какие коммуникации, например электричество (правда, отключенное или вышедшее из строя), а также телефонный кабель типа тех, что используются в полевых условиях. Мы двинулись по коридору сравнительно быстро… впрочем, не потому, что он был широкий и как бы цивилизованный (в таких на вид цивилизованных коридорах как раз и скрываются самые страшные опасности — например, автоматические пулеметы против незваных гостей), а потому, Мария, что мой самый опытный спелеолог (которого я назову Игорем) уже успел распознать и сам зал, и даже коридор — это были объекты, с год известные нам и, кстати, больше никому; оставалось лишь убедиться в правильности такого предположения.

Однако почти сразу, как только мы отошли от двери, деревянный крепеж сзади нас, вероятно потревоженный взрывом, затрещал и стал понемногу рушиться. Представляешь себе эту картину? горстка людей на глубине… и балки начинают проседать, пропуская долу вначале пыль… затем мелкие камни… затем камни побольше… Через несколько секунд коридор позади был завален полностью, и обвал шел дальше, приближался, надвигался на нас. Как положено в таких ситуациях, мы немедленно расцепились; мы побежали вперед со всей возможной скоростью, и все равно обвал был быстрее. Он настигал нас.

Я знал, куда мы бежим. Нашей целью было добраться до одной маленькой, замаскированной под какой-нибудь силовой щит или трансформатор, а потому совершенно неприметной боковой двери; за ней (если догадка Игоря была верной) начиналась железная винтовая лестница, ведущая вверх и, конечно, выводящая из зоны опасности. Я сказал тебе, что человека завалило камнями? Да? Лучшего места закончить рассказ я бы и не нашел. Все спаслись, Мария… а бедняга замешкался… я с отчаянием наблюдал из спасительной двери, как камни крушат его кости…

Но было не так; расскажу тебе, как было. Мы с Ивановым одними из первых добежали до трансформатора, но я не спешил отворить дверь; капитан должен покидать судно последним. Я светил своим фонарем отнюдь не на дверь, но назад вдоль коридора, напряженно вглядываясь в поднявшуюся пыль — больше всего меня тревожила судьба г-на Петрова, единственного любителя в нашей команде, ответственность за которого полностью ложилась на меня. Те события, что я сейчас опишу очень подробно, заняли в действительности не более двух секунд. Как уже сказано, нас было всего шесть человек; трое или четверо (в том числе я, Иванов и Игорь) уже стояли у двери, выглядевшей как трансформатор, и только двое из нас — я и Игорь — знали, что это не трансформатор, а дверь.

Если я — капитан, покидающий судно последним, то по логике следует, что Игорь — тот, кто должен открыть дверь. Он уже и двинулся было к ней… знаешь, как начинается человеческое движение? С мимики, вдоха, позиции глаз… с едва заметного сокращения второстепенной мускулатуры… боксеры угадывают это на основе опыта и интуиции, а остальные люди — просто потому, что знают , какое именно движение собирается сделать человек. Итак, Игорь начал это движение не то тела, не то фонаря по направлению к трансформатору… движение, которое мог угадать только тот, кто знал, что там дверь… и вдруг я заметил нечто, отчего пыль, грохот, шум бегущих людей близ меня будто исчезли, и весь окружающий мир для меня сосредоточился в одном-единственном — в жадном, изнемогающем от нетерпения взгляде, которым Игоря буквально пожирал Иванов. Он светил своим фонариком прямо на Игоря; он смотрел на него так же всепоглощающе, как я смотрел на него самого; конечно же, он не заметил моего движения, которое, достигши пальцев Игоря, сказало ему: стой, погоди. Игорь бросил на меня беспокойный, внимательный взгляд — Мария, напомню: все это длилось считанные секунды! — и я своим взглядом подтвердил: погоди. И движение Игоря, так и не начатое, увяло, осталось невнятным намерением; и глаза Иванова беззвучно ойкнули и выразили страх. И я понял, что он знал о двери.