Феликс Аксельруд - Испанский сон

Не один лишь старый скрипач смотрел на танцующих. Еще две пары глаз следовали за ними с ревнивым интересом — то были Ана и Филипп *овы. Взгляд Аны зорко уловил момент, когда брюки Вальда оттопырились; она вздрогнула от мурашек, шустро пробежавших по ее плечам, и опустила руку на гульфик своего мужа — руку, которую Филипп моментально накрыл сверху своей.

— Дорогая, — пробормотал он, — не позволишь ли ты пригласить тебя тоже на танец? Мне кажется, мы уже так давно не делали этого…

Выражая согласие, Ана слегка сжала свою маленькую кисть, отчего яйца Филиппа сладко заныли. Филипп и Ана поднялись со стульев полубоком, как сиамские близнецы, связанные узлом своих рук и подтягивающие этот узел все ближе и ближе к Ане. Они вошли в музыку, как недостающий и долгожданный инструмент. Скрипач понимающе, грустновато улыбнулся.

— У него встал, — шепнула Ана Филиппу на ухо. — Ты заметил?

— Ну.

— А почему у тебя до сих пор не стоит?

— Ты сравниваешь! Он порхал по злачным местам, а я впахивал здесь… дергался, утомлялся…

— Я думала, ты хочешь меня.

— Я и хочу.

— Может, ты просто делаешь вид? — лукаво предположила Ана. — Ах, как бы я хотела, чтобы ты трахнул меня в туалете!

— Вернемся домой, я тебе это обещаю. Сразу же.

— Боже, — всхлипнула Ана. — При чем здесь дом?

— Да понимаю я, — с досадой шепнул Филипп. — Ну… хочешь, побежали?

— Теперь уже нет. Пусть только твой хуй постоит хоть немножко…

От волшебного слова нерешительный орган Филиппа встрепенулся, ожил, возрос; Ана благодарно улыбнулась, облизала губы, пересохшие от волнения, обняла мужа за шею обеими руками и тесно прижалась к нему. Они задышали жарче и глубже, и скрипач задумался — не начать ли другое произведение так, чтобы две теперь уже парочки смогли продолжать танец без перерыва?

Но не только старый скрипач смотрел на танцующих. Еще две пары глаз следовали за ними с ревнивым интересом — то были незнакомцы, так и продолжавшие сидеть в темноватом углу. Какое-то время Вальд и Филипп, охваченные сладострастием, не обращали никакого внимания на этот угол; затем взгляд Вальда, брошенный поверх плеча партнерши, все же достиг таинственных рож — и моментально отпрянул, уязвленный новым открытием. Рожи уже не пялились, как прежде, в пространство без выражения; и сами-то по себе омерзительные, они теперь были перекошены неприкрытой ненавистью, выплескиваемой на Вальда с Эскуратовой и на Фила с женой. «Развлекаетесь, суки, — как бы говорил их взгляд, — жрете и пьете вкусно, соблазняете друг дружку под скрипочки… живете красиво, в общем; ну погодите же у нас!»

Вальд содрогнулся. Так и стоявшая перед ним чудесная задница потеряла свой блеск. Эскуратова снова глянула на него — на сей раз с легким недоумением и упреком. Он сконфуженно отвел от нее глаза, поймал ими взгляд Филиппа и кивнул ему — тревожно и еле заметно — в сторону подозрительного угла.

Филипп глянул, куда показывал Вальд. Рожи были и впрямь не подарок — ну и что? Среди их клиентов попадаются еще и похуже. Ему в голову пришло, что Вальд, верно, видел или натворил в путешествии что-то такое, о чем умолчал в своем кратком рассказе при встрече. Если так, то — чем было вызвано это умолчание? Нехваткой времени? забывчивостью? обилием впечатлений? Или…

Озабоченный этой мыслью, он улыбнулся жене насколько мог ласково и с мягкой настойчивостью увлек ее к столу. Старый скрипач облегченно вздохнул и дал коллегам знак закругляться. Вальд препроводил свою даму на место и галантно препоручил супругу, не забыв нежно, с некоторым значением пожать ее обнаженное плечо. Вальд и Филипп вновь оказались рядом.

— Ты видел? — толкнул Вальд Филиппа локтем.

— Партнер, — медленно сказал Филипп, — мне кажется, ты что-то от меня скрываешь. Что-то с тобой произошло… что-то такое…

— Со мной многое произошло.

— Я не обо многом.

Вальд вздохнул.

— Да, — сказал он. — Есть кое-что… но я хотел вначале сам получше это осмыслить.

— Те двое могут иметь к этому отношение?

— Могут иметь, — глуховато сказал Вальд.

— Тогда, я думаю, лучше бы тебе со мной поделиться.

Вальд помолчал.

— Не уверен, — пробормотал он. — О некоторых вещах лучше бы не знать вовсе…

Филипп усмехнулся.

— Во многом знании много печали?

— Я бы сказал, меньше знаешь — лучше спишь.

Филипп закурил.

— Короче, — сказал он. — Не хочу я спать лучше тебя. Мало ли, вдруг тут и впрямь что-то серьезное. Тебе не приходит в голову, что со стороны может быть видней?