Феликс Аксельруд - Испанский сон

— Ты не могла бы, — попросила Котик, — показать мне, чем ты здесь пользовалась? Кроме самого душа.

Что ж, подумала Марина, на ее месте я бы тоже могла вести себя подобным образом. Почему бы и нет.

— Я трогала мыло, — стала перечислять она, — зеленый «Пантин»… Губкой пользовалась этой, — она показала, — а полотенцем вон тем, пестреньким… Кажется, больше ничем. Шапочкой не пользовалась, кремы у меня свои, затычки тоже… Да, зубная щетка еще — я ее унесу.

Она выключила душ, отдернула занавеску полностью, дотянулась до полотенца и стала вытираться. Котик не уходила, поглядывала на полотенце с выражением брезгливой ревности.

— Вы хотите спросить, — догадалась Марина, — нужно ли вам выбрасывать полотенце?

Котик хмыкнула.

— С полотенцем я как бы разберусь… а вот с мужем… Ты можешь честно сказать, — спросила она злым, но неожиданно нормальным тоном, без всякого ерничанья, — мне можно с ним после тебя? Все равно же, если что… уж будь уверена, я тебя разыщу…

Марина тоже разозлилась. Она прекратила вытираться, уперла руки в бока и наклонилась через борт ванны, приблизив свое лицо почти вплотную к лицу Котика.

— Дорогая, — внятно сказала она, — чтоб ты знала, у меня с твоим Кокой ничего не было. Понимаешь? Просто вообще ничего.

— Понимаю, — сказала Котик. — Просто вообще ничего. Просто вы спали вместе голые… но это же ничего не значит? Это как бы не в счет?

Она с ненавистью смотрела на Марину круглыми, наглыми, густо накрашенными глазами. Марину понесло.

— Я, — сказала она, — дорогая! я дев-ствен-ни-ца!.. и, если очень хочешь, я даже разрешу тебе вставить палец в мою пизду, чтобы это проверить. Прямо сейчас.

Котик обалдело моргнула.

— Чтобы ты успокоилась, — добавила Марина, чуть-чуть и сама успокоившись. — Чтоб не выбрасывала ни полотенчико, ни своего бесценного Коку.

— Годится, — внезапно сказала Котик. — Но если ты врешь, учти, я сразу же дам тебе по башке.

Она переключила водопроводный кран и стала демонстративно тщательно мыть руки над раковиной. Да, подумала Марина, это уже не похоже ни на анекдот, ни даже на историю в виде фарса.

Котик домыла руки и вытерла их о край пестрого полотенца, которое так и оставалось зажатым в руке Марины и свешивалось вдоль ее влажноватого бедра.

— Ну?

Котик вперилась в Марину взглядом недоверчиво-требовательным. Под этим взглядом Марине стало слегка не по себе, как будто она была не вполне уверена в анатомическом статусе Царевны.

Еще поцарапает мне там что-нибудь… Она присела, разводя ноги и ругая себя за детскую выходку.

Палец Котика мягко и нерешительно уткнулся в выход ее мочеиспускательного канала, и она поняла, что и Котику происходящее не очень-то — тоже, наверно, ругает уже себя, что согласилась. Да и весь ее грозный вид — похоже, просто защита, как у безобидной мухи-музыкантика, раскрашенной под осу… Бедная Котик, на что только ни готова, чтоб не обмануться в своем Коке. Но держится… умеет владеть собой… Она нащупала пальцами кисть Котика, взяла палец Котика в свои и подвела его к нужному месту. Нажала даже слегка этим пальцем… нажала еще и сильней, посмотрела на Котика торжествующе… и вдруг расхохоталась — не совсем так же истерично, как недавно насчет целителя, но достаточно нервно и, видимо, заразительно, потому что Котик вырвала свой палец у нее из руки и тут же расхохоталась тоже.

Дверь открылась. Привлеченный их хохотом, в ванную заглянул Господин.

— Подружились?

Они перестали смеяться.

— Да, — сказала Марина. — Как бы.

Поглядев на Котика, она добавила:

— Но сценария, кажется, писать не будем.

— Да если бы и написали, — хмыкнула Котик, снова вполне боевая, — его вряд ли поставили бы…

Уже в прихожей Марина подумала, что не знает, как быть теперь с Господином. Искать нового — или?.. С Кокой было так хорошо, она не хотела опять искать. Может быть, Котик опять надолго уедет… но как же это произошло, что она явилась домой — а Господин не знал заранее?

Этому могло быть одно-единственное объяснение. Котик — разведчица, не иначе. Да и видно по ней — крепкая, конкретная, отчаянная… умеет себя держать… даже в такой неожиданной ситуации… Числится поваром в каком-нибудь далеком посольстве — так же у них? — а по ночам стучит телеграфным ключом, передает что положено. Понятно теперь, почему Кока не мог ничего сказать о ней… кроме того, что повар… да и почему свалилась как снег на голову, тоже понятно…

Все же для верности она решила спросить: