Феликс Аксельруд - Испанский сон

Марина внутренне согласилась с такой логикой.

— Как видишь, — продолжала Ольга тем временем, — с проверяющими ларчик легко открывался; что же касается лекторов общества «Знание», то здесь я решительно пас. Что забавно — это касается только лекторов, так как в самом аппарате общества преобладали именно бабы.

— Тогда, может быть, — предположила Марина, — это просто-напросто результат флюктуации?

Ольга нахмурилась.

— Похоже, ты стала слишком умной, — сказала она неодобрительно. — Я не знаю такого слова; поясни.

— Что ты, — улыбнулась Марина, — здесь нет ничего особенно умного. Я и сама-то столкнулась с этим словом только вчера, почитывая на досуге статейки по математической статистике и теории вероятностей. Флюктуация — это всего лишь наблюдаемое распределение, резко отличное от среднестатистического. Например, если некто выбросил решку сто раз подряд, то это явная флюктуация, так как среднестатистическим распределением является пятьдесят на пятьдесят.

— Но, может быть, у него фальшивая монета…

— Может быть; но разве лекторы общества «Знание» были фальшивыми мужиками?

— Еще какими фальшивыми! — воскликнула Ольга. — С одним у меня… ладно, это другая история… Ну, ты удовлетворила свое любопытство относительно моего перемещения в Москву?

— Не совсем, — сказала Марина. — Честно говоря, этот вопрос был как бы подготовительным. Меня больше интересует, как ты попала в это учебное заведение?

И она показала на диплом, висящий на стене.

— Но это же было гораздо проще, — удивилась Ольга, — если тебя интересует именно это, почему ты не спросила об этом прямо и сразу? Я могла бы не тратить душевные силы, рассказывая тебе, как попала в Москву…

— Извини, — тихо сказала Марина, — мне казалось нетактичным задать такой вопрос с бухты-барахты.

— Но сейчас ты готова его задать?

— Сейчас — да.

— Ну, так задавай.

Марина сделала глубокий вдох и спросила:

— Ольга, как ты устроилась во Второе Ждановское?

— Сказать по правде, я хотела в Первое, — сказала Ольга с легкой досадой. — Но что поделаешь, если один из моих попутчиков оказался директором именно Второго!

— И ты…

— Да, — гордо сказала Ольга. — Отдалась ему. Но не сразу! Вначале…

Вначале, наученная изрядным опытом общения с Анатолием Петровичем — а это, если ты помнишь, был директор китежского ресторана, — я спросила: «А вы точно зачислите меня в училище?»

Он сказал: «Конечно, дорогая».

Я подозрительно спросила:

«Что, без вступительных экзаменов?»

«Нет, — сказал он, — это было бы попросту глупо. Ты знаешь, что такое проверяющие?»

Я подумала и сказала:

«Более или менее».

«Ну так вот, при первой же проверке выяснится, что ты поступила без экзаменов, и мне поставят на вид, а тебя просто отчислят».

«Вы правы, — признала я. — Как же быть?»

«Сдавать экзамены, — ответил он, — я сделаю так, что ты сдашь их все наилучшим образом».

«А если обманете?»

«Что ты, — сказал он, — вот те крест!»

«Не надо, — ответила я ему, — я атеистка; давайте-ка лучше отложим это дело до моего зачисления. И кстати, мне еще нужно общежитие, как иногородней».

«Да? — Теперь уже в его голосе зазвучало подозрение. — А если ты поступишь, общежитие тоже получишь, а потом меня — по бороде?»

«Тогда выгоните меня, как обманщицу».

«Нелогично, — сказал он. — Ведь если ты выполнишь свое обещание, в этом случае я тоже могу тебя выгнать».

Пораженная, я опешила.

«Вы правы».

«Поэтому давай лучше на доверии. Меньше слов, больше дела».

«Нет, — твердо сказала я. — Особенно после вашей остроумной, но неосмотрительной оговорки — мне нужны твердые гарантии».

Ты, может быть, думаешь, что я зря проявляла такое упорство, рискуя тем, что он потеряет терпение и выгонит меня взашей? Такая мысль была бы крайне наивной. Во-первых, я уже видела, что он без ума от меня и что за обладание мною готов на все, а во-вторых, без гарантий я слишком сильно рисковала бы в итоге остаться при своих интересах. Мне нужно было иметь в руках что-то существенное, что я могла бы при необходимости использовать против него. Конечно, не как орудие шантажа — шантаж с целью получения незаслуженных благ я считаю безнравственным — а исключительно как средство самозащиты. Ты же понимаешь, кто был он и кто была я. Мы были в разных весовых категориях — у меня даже прописки московской не было; в любом неблагоприятном для меня случае поверили бы не мне, а ему.