Феликс Аксельруд - Испанский сон

— Но ты упомянула о нескольких этапах, — сказала Марина. — Какие же были эти этапы?

— Я думала, — с некоторым разочарованием в голосе сказала Ольга, — ты более способна к аналитическому мышлению… Первым этапом были поиски транспортного агента, вплоть до моего удачного звонка. Второй этап — переговоры, о которых я тебе рассказала. Третий этап… я понимаю, что тебе трудно было сориентироваться, потому что я лишь упомянула о нем — это процесс выкупания билета. Выкупания… выкупки… ну, в общем, ты поняла. Четвертый этап — путешествие — разделяется на несколько как бы подэтапов; я имею в виду путешествие до вокзала, затем носильщика — прежде я забыла упомянуть об этой важной подробности, — затем посадку в вагон…

— Но, Ольга, — перебила Марина, — какие же это этапы? Это просто… переезд, да и все.

Ольга изумленно уставилась на Марину.

— Как это — «и все»? По-твоему, переезд с одного места на другое не является одним из эпохальных событий в жизни как отдельно взятого человека, так и общества в целом?

— Да, по-моему, не является.

Ольга осуждающе покачала головой.

— Никогда не думала, что ты так наивна. Вот что значит недостаток опыта… Переезд — перемена места, путешествие! — такое волнительное событие, наполненное действием, впечатлением, выводом… Ты читала «Хожение за три моря»?

— Хождение, ты хотела сказать?

— Хождение! — презрительно передразнила Ольга. — Из одной этой дилетантской ремарки видно, что не читала. Ну — не читала же?

— Наверно, нет. Не читала.

— Эх, ты! А «Путешествие из Петербурга в Москву»?

— Как тебе сказать… Боюсь, не очень тщательно.

— Да как же можно быть такой неначитанной? Хорошо, хотя бы «Москва — Петушки» — уж это-то ты читала?

— Ну, это да, — облегченно сказала Марина, — правда, только в самиздатовской версии. Честно говоря, я не нашла в ней ничего особенно эпохального, но не знаю, насколько эта вещь могла быть искажена… Возможно, переписчик был алкоголиком и выбросил из нее все, не имевшее отношения к пьянке.

Ольга онемела от возмущения.

— Впрочем, — рассудила Марина, — может быть, я не права; может быть, все дело в длительности путешествия. В древности за моря путешествовали долгие месяцы; даже дорога из Петербурга в Москву в те времена занимала, наверно, не один день — все это давало возможность путешественнику много чего наворотить. Электричка же до Петушков идет, небось, не больше часа. А что такое час? только и остается что выпить… С этой точки зрения, ты и вправду пережила немало, ведь твое путешествие продолжалось целую ночь и, таким образом, занимает как бы центральное положение между по крайней мере двумя последними из упомянутых тобой классических образцов. Поэтому не ругайся, пожалуйста; ты не зря привела эти примеры — должна признать, что они и на самом деле иллюстрируют мою неправоту.

Ольга смягчилась. Взгляд ее потеплел.

— Не думай, — сказала она, — что я настолько глупа, чтобы поверить, что ты выдала всю эту ахинею действительно лишь затем, чтобы показать мне, что ты готова признать, что ошиблась в том, что касается моего путешествия. Вернее, я хотела сказать, что ты как раз и выдала ее именно затем, чтобы показать, что ты признаешь свою неправоту, но на самом-то деле ты ее не признаешь, верно? Можешь не отвечать; твои лукаво блестящие глазки вернее всего подсказывают мне, что я не ошиблась. Ладно уж! какие твои годы, еще поймешь, что к чему; а пока что и то неплохо, что ты, кажется, научилась ловко выкручиваться из затруднительного положения. Обнаружилась твоя неожиданная сильная сторона. Пожалуй, в старое время ты вполне могла бы, насобачившись, сделаться инструктором идеологического отдела или даже лектором общества «Знание»… хотя последнее вряд ли: подавляющим большинством этих лекторов — по крайней мере, тех, что я знала — были сплошь мужчины.

— Почему? — удивилась Марина.

— Не знаю, — сказала Ольга, — это необъяснимо. Если бы ты, к примеру, спросила, почему большинство проверяющих в ресторане являлось мужчинами, это я могла бы тебе объяснить: женщинам из инстанций проверять не с руки. Представь себя на месте такой женщины. Идти одной — это стрем. Если молодая — сочтут блядью, а если старая — сочтут старой блядью, что еще хуже; позволительно ли такое для ответственного лица? Идти не одной — тоже стрем: в мужском и смешанном обществе имеет вид не проверки, а пошловатого развлечения; в чисто женском обществе имеет просто какой-то жалкий вид. Понимаешь? Уж если даже ты понимаешь, то женщины из инстанций понимали тем более; и хотя многие из них наверняка были не прочь угоститься, а приходилось посылать в подавляющем большинстве мужиков.