Феликс Аксельруд - Испанский сон

— Ясно.

— Все. Ступай.

— Как? А второй пункт?

— Какой пункт?

— Ты сказала, два… обязательных требования…

— Ах, да. Второе очень простое. Коллектив — это… ну, коллектив… это наше… но вот если начнется пиздеж за пределами клиники…

— Поняла.

— …тогда я не буду тебе помогать.

— Поняла.

— Хорошо поняла?

— Ага, — сказала Марина, наслаждаясь моментом взаимопонимания. Ей чрезвычайно нравилась Ольга. Только с Корнеем — не считая, конечно, Отца — ей бывало так хорошо, так комфортно; никогда прежде она не чувствовала себя так с женщиной и не думала, что это вообще возможно. — Я люблю тебя, — неожиданно для самой себя выпалила она, глядя на Ольгу с горячей благодарностью.

Ольга хмыкнула.

— Смотри не залюби женские органы.

— Нет, я только мужские…

— Ну-ну. Выпьем?

— С тобой — всегда и везде…

— Ох, девка, — крутанула Ольга головой. — Не знаю, что там, в твоем тихом омуте… в глубине… только чую, это тот еще омут…

Она вынула из стола стаканы и добавила:

— Поверь, уж на это у меня есть чутье.

Никак не получалось у нее быть кем-то одной. Раньше была блядешкой в общежитии, а в больнице была скромницей-труженицей… теперь — все наоборот…

С легкой руки Ольги, дела завертелись еще быстрей. Она успевала, успевала! Она отметила в календаре день, когда сравнение сил было впервые зафиксировано. И еще один день, через пару недель — когда впервые обнаружила потенциального Господина.

Она не собиралась следовать за Ним. Он был временный, экспериментальный; строго говоря, она вообще не должна была называть Его Господином — тем более с большой буквы. Ведь она могла ошибиться. Она уже заканчивала учебный курс; она уже знала, как коварны бывают долгожданные первые результаты. В данном случае ей повезло — очередное плановое свидание полностью подтвердило ее вывод. Но следующий кандидат оказался ложным… а затем и еще один… Это было скорее закономерно, ведь победа Царя не была сексуальным стандартом; в сущности, она сама провоцировала ее — вдохновляла Царя, спугивала змея… а на дальнейших экспериментах, проводимых менее пристрастно и более тщательно, Царь и змей занимали свои реальные места.

Но не у первого. Первый Господин (она решила, что к Нему — в порядке исключения, только как к первенцу — она вправе применить и слово и букву) чем-то даже напоминал Отца. Чисто внешне, конечно. Как личность, Он и понятия не имел о Своей миссии; скорее всего, Он думал, что юная медсестра, неудовлетворенная своей неблагодарной, лишенной романтики работой, увлеклась вначале Его рассказами о симфоническом оркестре, где Он играл на кларнете, а потом и Им самим. Ей было легко поддерживать эту иллюзию, тем более, что в какой-то степени она соответствовала действительности — это она поняла, прочитав по Его совету «Крейцерову сонату» Толстого.

Парадоксальным было то, что именно Он, первый, появился вовсе не из группы. Он срезался на селекции, не прошел заключительный фильтр; позже она поняла, в чем крылась ошибка. Она определила Его не в ту психологическую категорию, не в ту воронку — завела с Ним серьезный разговор, сочтя Его так называемым мыслительным типом высшей нервной деятельности, в то время как Он был художественным типом и требовал, следовательно, осязательного контакта.

А может, все было и наоборот… Так или иначе, Он был забракован; она включила Его в группу гораздо позднее, почти накануне выписки и, можно сказать, по блату, а точнее лишь благодаря счастливой случайности. Ольга вызвала ее к себе — с выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего — и сурово сказала:

— Так-то ты выполняешь свои обязательства.

Она заплакала. Это было непонятно и обидно.

Ольга поморщилась.

— Перестань. Тушь потекла. На вот, вытри…

— Я не понимаю…

— Чего здесь понимать. Ты обещала, что будешь вести себя как блядешка. Обещала или нет?

— Обещала… Но я и веду… Я стараюсь…

— Да? А чего мужиков пропускаешь?

— Как это?

— Как, как! Больного Стаковского клеила?

— Ну…

— А почему не довела до конца?

Ольга разнервничалась. Закурила.

— Разве это хорошо — бросать начатое на полпути? Обманывать, таким образом, чьи-то светлые ожидания? Какой позор! Что за пример для коллектива…

— Я не знала, что это так важно, — пролепетала Марина. — Я исправлюсь… доведу до конца…

Ольга с сомнением покачала головой. Марина потупилась и пристыженно молчала. Ольга смягчилась; взгляд ее потеплел и выразил понимание.