Феликс Аксельруд - Испанский сон

Сказав это, Корней Петрович несколько озадаченно оглядел себя, как бы удивляясь, что он, рассказывая о таких вещах, остается между тем совершенно одетым. Не поднимаясь со своего кресла, он начал раздеваться, продолжая рассказ. Его фразы звучали глуше в те моменты, когда он снимал через голову некоторые предметы своего туалета.

— Я входил в нее языком дальше и дальше, — говорил он, становясь все более обнаженным, — и мое желание наполнило меня до краев. Но на этот раз я держался уверенней. Я долго балансировал на грани оргазма. Мне казалось, это могло быть бесконечно; я просто ждал, когда будет готова она. Как только она напряглась, громко вскрикнула, а потом обмякла и замерла…

Марина сняла трусики. Теперь оба они были обнажены.

— …я тут же кончил, — сказал он. — Это было чудесно…

Она почувствовала укол ревности. Ей захотелось дать ему Царевну, чтоб он и думать забыл о другой женщине. Но можно ли?.. Души своей и Царевны не позволю коснуться никому. Но она уже позволила адвокату коснуться ее души, и уже было установлено, что Цель выше Завета, а орудием к достижению Цели теперь был адвокат, такое же средство, как и сам великий Завет — стало быть, сущность, равная Завету… Если он захочет, подумала она, я дам ему Царевну. Даже… может быть… а почему нет? Разве человек, трудным временем неожиданно и благотворно вошедший в ее жизнь, почти в Царство, не есть именно тот, кто достоин с ней это сделать? Беречь? Но зачем, ради чего? Чтобы какое-нибудь особенно удалое ничтожество, даже не заметив, растоптало бесценный дар под очередным забором?

Она погасила свою глупую детскую ревность. Пусть события развиваются своим ходом, подумала она; пусть он продолжает рассказ, мне нравится его слушать, только жаль, что рядом нет большого зеркала. Но есть зеркало его глаз… и можно попробовать…

— Продолжай, — потребовала она и положила свои длинные пальцы себе на бедра.

— Открыв глаза, я увидел перед собой ее ноги, ее большие, широкие ступни с пухлыми ухоженными пальцами, забрызганными спермой. Ольга слабо улыбалась, глядя на них вместе со мной.

«Смотри, — сказала она, — я собрала все, что можно».

Я увидел, что ни одной моей капли не упало на неживой предмет.

«Правда, я хотела собирать это с твоего живота, — сказала она как бы с некоторым укором. — Так что за тобой должок, милый. А сейчас… раз уж так вышло… смотри, какая я гибкая».

Взяв свою ступню в руки, она без напряжения приблизила ее к своим губам и, поглядывая на меня исподлобья, стала медленно слизывать с пальцев влагу, казавшуюся перламутровой под ее языком. Я поцеловал ее в плечо, созерцая это действо. Я попытался присоединиться к ней… я никогда в жизни не пробовал на язык своей собственной спермы…

Он запнулся. Марина раздвинула ноги и коснулась пальцами складок, пока еще сомкнутых под вьющимися волосами.

— Продолжай же! — повелительно крикнула она.

— …но она оттолкнула меня подбородком… — с трудом выговорил адвокат. — Ты уверена, что я должен продолжать… рассказывать…

— Делай что хочешь, — сказала Марина, — я позволяю тебе все, но продолжай свой рассказ, пожалуйста…

— Я утешился тем, что забрался лицом к ней подмышку, — сказал адвокат и взялся рукой за своего Царя. — Ее подмышка… Я с удивлением нашел, что она небрита; это настолько контрастировало с внешним обликом Ольги, и это оказалось настолько волнующе…

Она увидела, что змей вновь овладевает им.

— Эти волосы и запах ее пота, — сказал адвокат, — они возбудили меня почти сразу, и я понял, что снова будет этот небывалый для меня парный оргазм… Я втягивал в рот маленькие пучки этих коротких волос, высасывал из них все соленое и пахучее и отпускал, передвигаясь сантиметром дальше, в то время как она осушала губами свою вторую ступню, а мой орган уже жаждал соития.

Он посмотрел на змея.

— Как и сейчас.

Складки набухли под ее пальцами и стали влажными внутри. Она с гордостью развернула их перед ним, как флаг, сокровенный и бунтовской, хранимый до того в потайном сундуке и наконец извлеченный наружу.

— Возьми меня, — властно приказала она. — Овладей моею пиздой вожделенно и любострастно.

Он сел перед ней и, взял ее за руку, потянул вниз, привлек к себе, посадил на свои бедра, расставленные им по-турецки. Она почувствовала, как змей уперся своей упругой округлостью в ее плоть и сделался готовым к действию зверем. Он наступал. Приготовившись к сладкой жертве, ее пизда с жадной, нетерпеливой радостью все более раскрывалась ему навстречу.