Феликс Аксельруд - Испанский сон

— Послушайте, — ей пришла в голову новая мысль, — зачем вам обязательно об этом? Давайте я признаюсь в любом другом преступлении! Не уедем — буду отвечать за то, что не делала. А уедем — порвете его, и дело с концом.

— Не выдумывай, — отрезал он. — Какой мне смысл фабриковать новые дела, когда и того, что есть, за глаза хватает? Да и что ты сейчас сказала… это вообще прямая уголовщина, вот это что.

Она встала.

— Примите меня сразу, ладно? Я быстро… просто скоро конец рабочего дня…

— Сама себя задерживаешь, — пожал он плечами.

Она вышла из кабинета, и все повторилось — бумага, придумывание и зачеркивание, ожидание среди снующих мимо людей — тупое время, выпавшее из жизни.

— По-твоему получается, — пробурчал Семенов, ознакомившись с новым продуктом ее творчества *), — что такой факт происходил всего один раз.

— Где это написано?

— Вот: «Я признаю, что такой факт был на самом деле». Все. А дальше — сплошное оправдание. Выходит, что из-за того, что в -21-м году ты осталась без матери, в -9-м году совершился этот единственный факт.

Она слегка покраснела.

— Я не написала, что единственный.

Участковый покачал головой.

— Мне количество этих раз указать, что ли? — огрызнулась она.

— Зачем количество? — спокойно возразил он. — Ясно, что количество ты не считала… Напиши, в каком году случился первый.

— Я не помню! — сказала она злорадно. — Должна специально придумать?

— Ничего не нужно придумывать. Пиши правду.

— А если не помню?

— Так и пиши: не помню, потому что память отшибло…

— Потому что маленькая была!

— Потому что маленькая была, — устало согласился Семенов, — что угодно, только конкретно.

Кошмар продолжался… Она опять вышла. Опять писала. Опять ждала.

Прочтя бумагу на этот раз *), Семенов удовлетворенно хмыкнул.

— Наконец что-то похожее.

— Все? Вы довольны?

— Смотря чем, — криво улыбнулся он. — Мало мне радости от твоей записки как таковой… Но, учитывая ее назначение…

Он замолчал.

— Ладно, ступай.

— А отец?

— Ты не могла писать еще дольше? Как я тебе его оформлю за десять минут?

Ее глаза наполнились слезами.

— Я до завтра тут буду сидеть.

— Еще чего, — разозлился он, — это тебе ночлежка, что ли?

— Вы обещали…

— Я от своих обещаний не отказываюсь.

Она отрешенно встала. Еще одна ночь была потеряна. Что ж… Завтра так завтра. Только бы не обманул.

— То есть, — уточнила она, — завтра с утра я могу прийти за ним?

— Как хочешь, — пожал плечами участковый.

— Можно мне сейчас повидать его? Ну, хотя бы одну минутку?

— Нет. У нас и условий таких нет, свиданья устраивать.

— Хорошо, а еды передать? Я быстренько бы купила…

— Что положено, он получает. До завтра доживет.

— Но вы выпустите его?

— Выпустим, выпустим…

Она медленно вышла из кабинета, боком, оглядываясь, не отрывая глаз от лица участкового, пытаясь прочесть на нем какую-то заднюю мысль и не видя ничего, кроме усталости. Она открыла дверь и вышла. Постояла немножко в коридоре. Пошла домой.

Участковый же глубоко вздохнул и, заложив руки за голову, с удовольствием потянулся, и усталость разом слетела с его лица. Все, что он говорил ей, было сплошным враньем, но это теперь не имело никакого значения. Имело значение только то, что он все-таки добился желаемого. Она все-таки написала единственную фразу, ради которой он угробил столько времени и сил и которая — дай-то Бог! — будет для него судьбоносным козырем в этот смутный для правоохраны разгар перестройки.

Перевод в уезд, в область? Ну, это вряд ли, если смотреть на вещи реально; однако, новое звание не казалось чудом, а набор поощрений — тем более; и уж во всяком случае — громкое дело, выплывающее из участка исключительно благодаря его ловкой оперативной работе; престижное, да и само по себе интересное дело, о котором заговорят в центре, из-за которого он получит новые связи, станет известен и уважаем; в конце концов просто важное дело, явная веха его славной милицейской карьеры и славного милицейского будущего.

И опять был тоскливый бесконечный вечер. Опять она была наедине с собой перед зеркалом, и это помогло ей заснуть. Она проснулась под утро и сразу же повторила свой акт, достигнув, как накануне, одного за другим двух разных оргазмов. Она до рассвета сидела, мечтая, как покажет свое открытие Отцу, и загадывая, каков будет оргазм под Его благословенным, волнующим взглядом. Интересно, куда Он захочет смотреть — на нее или в зеркало? Она расскажет о своих новых ощущениях. Они обсудят эту тему. Может быть, пизда внесет новые краски в любовь… Может быть, ей удастся достичь оргазма под Его языком, губами, руками… Много таинственных наслаждений таилось впереди… только бы…