Дзиро Осараги - Возвращение

— Я с удовольствием выполню вашу просьбу, мадам.

Военные не обязаны проходить через таможню, и в любом случае они могут легко спрятать бутылочку с лекарством в кармане.

Саэко готовилась к будущему. На основании отрывочной информации, которую ей удавалось услышать и которая не была известна широкому кругу лиц, Саэко пришла к выводу, что Япония проиграет войну. Она никогда не показывала, что ей известно, и продолжала встречать и провожать гостей в своём ресторане с неизменным очарованием. Что может случиться с другими, Саэко совершенно не трогало.

Главная аллея парка была заполнена гуляющими, но внезапно обрушившийся тропический ливень разогнал их, как попавшее в беду скопище новорождённых тараканов. Они бросились в укрытие под карнизы павильонов и в театры.

Это был один из тех коротких тропических ливней, при котором дождь падал с такой силой, что он заглушал музыку и пение, доносящееся из китайского театра. Мгновенно здесь и там возникли большие лужи, в которых отражался яркий свет неоновых реклам, а водяные брызги от продолжающегося дождя придавали им уродливые формы.

Саэко зашла в кафе при танцевальном зале, села за столик и спокойно наблюдала за ливнем. Представительный, похожий на китайца мужчина в костюме в стиле Сун Ятсена вошёл в кафе и снял свою промокшую шляпу. С невольным возгласом удивления Саэко с улыбкой поднялась ему навстречу. Это был человек, с которым капитан Усиги познакомил её в китайском доме в Малакке.

— О!.. Это вы!.. — сказал он. — Вы одна?

— Вы совсем промокли…

— Ливень пошёл совершенно внезапно. Вечером нельзя предвидеть — небо всё равно тёмное. Вы пришли потанцевать?

— Нет, я просто жду, когда он прекратится, как и вы. Вы сейчас остановились в Сингапуре?

— Ненадолго… — Он уклонился от ответа. — Не возражаете, если я присоединюсь к вам?..

Для моряка он был необычно вежлив. Её лицо расплылось в улыбке:

— Пожалуйста, я тоже одна…

— Мы сможем уйти не раньше, чем через тридцать минут. У них здесь есть пиво? Что бы вы хотели?..

— Я также выпью пива, если оно у них есть…

— Конечно. Извините меня…

Он повернулся, позвал официанта и сделал заказ на быстром английском языке. В его волосах проглядывала седина, но он был красивый мужчина, и в его жестах и мимике было что-то изящное.

— Как дела у Усиги?.. — спросил он.

— Разве вы не знаете?..

— Он уехал? — Его взгляд, казалось, обволакивал её и одновременно проникал вглубь. — Так он? Так он всё же уехал? — Вопрос прозвучал странно и тяжело, и он сам на него ответил рассерженным тоном, который поразил Саэко. — Он уехал, чтобы покончить с собой… Они все идут навстречу смерти в этой жестокой войне. Но те, кто идут ей навстречу, счастливее тех, кто остаётся позади и просто ждёт её прихода. И их жёны — я знаю, что они переживают…

Саэко вложила оттенок упрёка в свой нарочито нежный взгляд. Но это было не в её характере самой затрагивать опасные темы.

— Что будет с войной? Что, вы думаете, может произойти? — было всё, что она сказала.

Мория загадочно улыбнулся и стряхнул пепел со своей сигареты.

— А вы разве не знаете об этом больше, чем я?

Удивление Саэко было достойно произведения искусства. — Я? Как я могу что-нибудь знать?

— Я думаю, вы знаете. — На спокойном лице Кёго появилось и тут же исчезло выражение, свойственное военным. — Подобные вам люди обладают таинственной способностью улавливать запах вещей, которые руководство армии стремится скрывать. И только народ не знает, что происходит, и прежде всего японский народ. Конечно, солдаты наивно верят в победу, это им вдолбили в головы.

— Я тоже верю, что мы победим.

— Не может быть.

У неё было такое ощущение, что ей дали пощёчину:

— Как некрасиво так говорить.

— Я никоим образом не имел в виду что-то плохое. Например, китайцы уже знают, что Япония проиграет войну. Посмотрите, как выросли в последнее время цены. Они, как барометр, точно отражают положение дел на фронте. Я сам живу среди китайцев, но не знаю, как они это чувствуют. Жандармерия конфисковала все коротковолновые приёмники, так что они не могут слушать передачи из Чункина или Лондона. Но они всё равно знают, что происходит… Каждая небольшая новость немедленно сказывается на текущих ценах. Чем больше лжи распространяет японский императорский штаб, тем быстрее растут цены. Чашка лапши стоила шесть центов, а теперь уже шестьдесят иен…

Внезапно он задержал свой взгляд на лице Саэко: