Дзиро Икусима - Таксист

Рассказ

Рисунок Виктора Скрылёва

«Не суди о человеке по наружности», — говорят в Японии, и к Рёскэ Ханаи эти слова подходили как нельзя лучше. Ему было шестьдесят два, но выглядел он гораздо моложе, самое большее — лет на пятьдесят с хвостиком. Волосы у него, правда, уже поредели, но лысина пока не появилась, а морщины на свежем, загорелом лице не бросались в глаза. Дружелюбные, немного навыкате глаза под вопросительно приподнятыми бровями, вздернутый нос, мясистый улыбчивый рот, в общем, это круглое, толстощекое лицо свидетельствовало о том, что его обладатель — человек покладистый и незлой. Несмотря на пухлую физиономию, небольшое тело Ханаи было крепко сбитым и мускулистым.

Последние пятнадцать лет он проработал таксистом, но его миновали профессиональные шоферские недуги — боли в позвоночнике и желудочно-кишечные заболевания. Сам факт, что в шестьдесят два года Ханаи ни на что особенно не жаловался, красноречиво говорил о его железном здоровье.

И тем не менее с работой ему пришлось расстаться, а с этим он примириться никак не мог. Рёскэ работал шофером в одной из четырех крупнейших таксомоторных компаний, а там пенсионный возраст был установлен в шестьдесят лет. Поскольку Ханаи и достигнув этого рубежа, привозил выручки не меньше, чем водители помоложе, руководство фирмы некоторое время смотрело на его возраст сквозь пальцы, но через два года компании все-таки пришлось отстранить Ханаи от работы, так как это шло вразрез с установленными правилами. Нельзя было ставить одного шофера в исключительное положение, создавая нежелательный прецедент.

Руководство компании сняло Ханаи с рейсов и предложило ему канцелярскую работу, однако он не согласился. Так на его месте поступило бы большинство таксистов. Они привыкли к тому, что стоит им выехать за ворота парка, и они вольные птицы — не надо сидеть весь день, скрючившись за столом, подстраиваться под настроение начальстве, подобно обычным служащим. В этом, безусловно, есть своя прелесть: сел в машину, тронулся с места — и ты сам себе хозяин. Существует, конечно, определенная норма дневной выработки, и если водитель не выполнит ее, он ничего не заработает.

Таксисту с хорошим чутьем сделать норму — раз плюнуть, в особенности если он работает в крупной фирме, которая обязательно имеет множество постоянных клиентов. Машины такой компании оснащены радиотелефоном, и заявки от клиентов сразу передаются шоферам из диспетчерской, так что им заработок достается гораздо легче, чем водителям небольших транспортных фирм.

Провести за рулем почти целые сутки, постоянно разыскивая новых пассажиров, очень тяжело, это требует огромного напряжения — и физического, и нервного; к концу смены шоферы от усталости буквально валятся с ног. Но зато им не приходится, как большинству людей, сидеть привязанными к рабочему месту, и и этому прибавляется еще горделивое сознание того, что ты зарабатываешь деньги совершенно самостоятельно, без чьей-либо помощи и подсказки.

Порой бывает, что таксист, устав от тяжелых нагрузок и вечного беспокойства по поводу нормы, бросает свою работу и поступает на какую-нибудь обычную службу, однако, будучи не в силах вынести скованности и монотонности новой работы, он чаще всего снова садится за баранку.

Рёскэ Ханаи был таксист до мозга костей. Машина слушалась малейшего прикосновения его пальцев, и еще он обладал поразительным чутьем на клиента. Для шофере такси главное — уметь с одного взгляда безошибочно определить, кто из прохожих станет пассажиром, а кто нет, и еще очень важно рассчитать время так, чтобы потенциальный клиент сел в твою, а не в чужую машину. Здесь все решается мгновенно, с помощью шестого чувства. Таксист, имеющий «нюх», всегда притормозит перед клиентом секунда в секунду и лихо умчит его прочь. А шофер, лишенный этого чутья, на несколько секунд опоздает, и пассажира уведут у него из-под носа.

Рёскэ имел безошибочный «нюх», к тому же за пятнадцать лет работы таксистом у него набралось немало постоянных клиентов. Поэтому он чувствовал себя очень уверенно и каждый раз, кружа по улицам, испытывал огромное удовольствие, проверяя свое шестое чувство при поиске очередного пассажира.

Нет, ему не улыбалось менять свою баранку на каждодневное сидение за канцелярским столом. Решив, что лучше вообще уйти из фирмы, Рёскэ подал заявление и уволился.