Исроэл-Иешуа Зингер - Йоше-телок

Суд начал раввин — как всегда, по-доброму.

Как только в комнату внесли Йоше-телка, раввин побледнел.

— Фу! Кровь?! — закричал он. — Это не по-людски, видеть не могу, фу!

Он взял окровавленного Йоше за рукав, отвел в прихожую, где стояла бочка с водой, и сам полил ему на руки из медного ковша.

— Ой, беда, беда, — охал он, отворачиваясь.

От запаха человеческой крови раввину становилось дурно. Он не мог даже смотреть на кровь. Когда юноша вытер лицо полой капоты, реб Мейерл от слабости велел усадить себя на скамью. Йоше остался стоять.

— Йоше, — сказал раввин, — ты предстал перед судом и должен отвечать, когда тебя спрашивают. Я спрашиваю, правду ли говорит реб Куне или же ты чист от греха?

— Не знаю, — ответил тот.

— Как это не знаешь? — переспросил удивленный ребе. — Ты же должен знать правду!

— Я не знаю правды, — тихо сказал Йоше.

Реб Мейерл сдвинул на затылок облезлую шляпу.

— Йоше, — сказал он, — шамес реб Куне обвиняет тебя в тяжком грехе. Если ты чувствуешь, что чист от греха, то должен открыться нам, восстановить свое доброе имя. Если будешь молчать, навредишь сам себе. Святая Тора говорит: промолчать — значит сознаться. Ты знаешь об этом?

— Да.

— А раз так, что ты скажешь на обвинение шамеса реб Куне?

— Ничего.

Реб Мейерлу вдруг стало жарко. Он плохо знал Йоше, только иногда видел в бесмедреше, как тот сидит на пороге и читает псалмы. Поэтому теперь он пристально разглядывал его. Юноша смотрел на реб Мейерла, не сводя с него черных как уголь глаз, и раввину стало не по себе от взгляда Йоше-телка, что-то неясное было в этом городском дурачке. Он даже испугался Йоше и его ответов.

— Кто ты? — вдруг спросил он.

— Не знаю, — ответил Йоше.

Все собравшиеся расхохотались. Реб Мейерлу стало еще жарче.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он себе под нос и замолк.

Видя, что у раввина ничего не выходит, реб Тевл, торговец лесом, сам приступил к допросу — обстоятельно, по-купечески.

— Люди, имейте уважение к суду! Тихо! — Он постучал по столу и начал расспрашивать подсудимого: — Скажи-ка мне, Йоше, откуда ты?

— Отовсюду.

— Зачем ты пришел в наш город?

— Не знаю.

— Чего тебе здесь нужно?

— Ничего.

— Кто ты? Сирота? Или у тебя есть родители? Холостяк или вдовец, не про нас будь сказано? Разведенный человек или, может, у тебя где-то есть жена?

— Я камень, — ответил Йоше.

Люди захохотали еще громче. Реб Тевл даже не пытался сдерживаться.

— Телок, как есть телок, — вслух сказал он, — что с ним разговаривать?

Реб Шахне звучно высморкался, прочистил нос со злым трубным звуком, не предвещавшим ничего хорошего, и сразу же приступил к допросу — сурово, со злостью.

— Отвечай, Йоше, — выкрикнул он, — отрицаешь ли ты перед судом, что ночевал в доме у шамеса реб Куне?

— Нет, — тихо сказал Йоше.

— Отрицаешь ли ты перед судом, что знал его дочь, называемую Цивьей?

— Нет.

Нос даена покраснел еще сильнее от удовольствия, что он, реб Шахне, выводит дело из тупика. Он прочистил нос и повел допрос еще суровей, еще злей.

— Йоше, — сказал он, — Тору ты не изучаешь, но ведь читать на древнееврейском умеешь. Ты знаешь из книг, что мужчине нельзя оставаться наедине с женщиной, даже с девицей?

— Да.

— А если знаешь, так почему оставался?

— Не знаю.

— Значит, Куне-шамес может подозревать тебя?

— Да.

— Сам говоришь, что тебя можно подозревать. Значит, надо понимать, ты сознаешься.

— Не знаю.

Реб Шахне пришел в такую ярость, что чуть не оторвал себе красный нос платком.

— Вражье семя! — закричал он. — Отвечай прямо, а не то я тебя в порошок сотру!

Он поднялся с места и засучил рукава, обнажив волосатые руки. Ему хотелось надавать Йоше оплеух. Раввин вовремя успел схватить его за руку.

— Только без гнева, даен. Боже сохрани!

Реб Шахне сел на место и начал расспрос на другой лад.

— Скажи-ка, Йоше, — он старался говорить спокойно, — сколько тебе лет?

— Не знаю.

— То есть ты хочешь сказать, что не помнишь. Ну ладно. Но ты ведь не мальчик, а мужчина с бородой. Почему у тебя нет жены?

— Не знаю.

— Может быть, ты больной человек, упаси нас Боже, калека?

— Нет.

— То есть ты здоровый мужчина, как и все? Со всеми человеческими нуждами?

— Да.

— Почему же ты не взял себе жену, как все? Почему не сказал общине, чтобы тебе подыскали бедную сироту?

— Не знаю.

— Ты что, сильнее, чем веление плоти?

— Нет.

— Значит, ты сознаешься, что Цивья забеременела от тебя?