Кнут Гамсун - Мистерии

Он сел на диван и принялся листать какую-то книгу, но ему не читалось. Он встал и в тревоге подошел к окну. Он не решался признаться себе в этом, но он не хотел глядеть в окно из страха, что увидит там что-то необъяснимое. У него задрожали колени. Что это с ним творится? Он снова сел на диван и уронил книгу на пол. Голова у него разламывалась, он чувствовал себя совершенно больным. У него жар, в этом нет сомнения. Он ведь провел две ночи кряду в лесу, и это не прошло для него безнаказанно – он продрог и простудился. Его начало знобить, еще когда он сидел у доктора в саду.

Ну, да он скоро поправится! Он не имел обыкновения обращать внимания на такие пустячные простуды; завтра он снова будет здоров! Он позвонил и велел подать коньяку, но коньяк не оказал на него никакого действия, он даже не опьянел, он только зря выпил несколько стаканов. Ужаснее всего было то, что в голове у него все стало путаться, он уже не в силах додумать что-либо до конца.

Как, однако, ухудшилось его состояние за какой-нибудь час! Что это? Почему колышутся занавески, ведь нет никакого ветра? Что бы это означало? Он снова встал и посмотрел в зеркало – вид у него был несчастный и больной, и веки совсем красные… «Вам все еще страшно? Не надо бояться…» Прелестная Дагни… Подумать только – белоснежная шляпа!

Стук в дверь, входит хозяин. Хозяин принес наконец счет, длинный счет на двух листках; он улыбается и вообще необычайно любезен.

Нагель тут же вынимает бумажник и начинает судорожно искать деньги, но при этом спрашивает, дрожа от ужаса, сколько же он должен; хозяин отвечает. Впрочем, это ведь прекрасно можно отложить на завтра или на любой другой день.

Боже мой, сможет ли он вообще уплатить по счету? А вдруг не сможет? И Нагель не находит в бумажнике денег. Что? У него вообще нет больше денег? Он бросает бумажник на стол и начинает шарить у себя в карманах, он совсем растерялся и в отчаянии ищет повсюду; в конце концов он даже лезет в карманы брюк, вытаскивает оттуда какую-то мелочь и говорит:

– Вот немного денег, но этого, пожалуй, не хватит, нет, конечно, не хватит! Посчитайте сами.

– Да, – подтверждает хозяин, – этого не хватит.

На лбу у Нагеля выступает пот, он сует хозяину эти несколько крон, он продолжает шарить по карманам, лезет даже в карманы жилета, может, там завалялась какая-нибудь мелочь. Однако и там ничего нет. Но ему, наверное, удастся взять хоть немного денег в долг, может, кто-нибудь окажет ему эту услугу и даст ему взаймы небольшую сумму! Видит бог, кто-нибудь поможет ему, если он попросит.

Хозяин уже не скрывает своего недовольства, ему даже изменяет его обычная вежливость, он берет со стола бумажник Нагеля и сам начинает искать в нем деньги.

– Да, пожалуйста, посмотрите, – говорит Нагель, – сами видите, здесь одни только бумаги. Я не понимаю, в чем дело.

Но хозяин открывает внутреннее отделение и тут же роняет бумажник на стол; лицо его расплывается в широкую, изумленную улыбку.

– Вот они где! – восклицает он. – Да здесь тысячи! Выходит, вы изволили шутить, вы хотели проверить, понимаю ли я шутки?

Нагель обрадовался, как ребенок, и тут же ухватился за предложенное ему объяснение.

– Ну, конечно, я пошутил, мне вдруг пришло в голову разыграть вас таким образом. У меня еще, слава богу, много денег; посмотрите, прошу вас, посмотрите только!

В бумажнике действительно лежала целая пачка банкнот, большая сумма в ассигнациях по тысяче крон; хозяину пришлось даже ходить менять деньги, чтобы получить то, что ему причиталось. Но еще долго после того, как он ушел, Нагель дрожал от волнения и на лбу у него все еще выступали крупные капли пота. Как он расстроен! Какая гулкая пустота у него в голове!

Потом он лег на диван и впал в тревожное забытье; он метался во сне, громко разговаривал, пел, требовал коньяку и пил его в полусне; он весь горел от жара. Сара ежеминутно заходила к нему, и хотя он все время с ней разговаривал, она мало что понимала из его слов. Он лежал с закрытыми глазами.

Нет, он не хочет раздеться. Как ей это только могло прийти в голову? Раздеваться посреди дня? Ведь сейчас день, верно? Он явственно слышит щебет птиц. И доктора пусть не зовет. Нет, доктор даст ему желтую мазь и белую мазь, а потом их перепутают, будут накладывать одну вместо другой, и он тут же умрет. Вот и Карлсен умер от этого, она ведь еще помнит Карлсена? Да, да, он умер именно от этого. Так или иначе, но у Карлсена в горле застрял крючок от удочки, а когда пришел доктор со своими лекарствами, выяснилось, что Карлсен задохся, выпив пузырек самой обыкновенной колодезной воды. Ха-ха-ха, хотя и смеяться над этим грешно… Сара, не думайте, что я пьян. Что? «Ассоциация идей», слышите? Я могу это произнести… И слово «энциклопедисты» тоже. Погадайте на пуговицах, Сара, и скажите, пьян я или нет… Послушайте, вот начали работать мельницы, городские мельницы! Господи, в какой дыре вы живете, Сара! Мне хотелось оградить вас, чтобы ваши враги вас не преследовали, так это написано. Убирайтесь ко всем чертям, убирайтесь ко всем чертям! И вообще, кто вы такая? Все вы обманщики, я выведу вас на чистую воду. Не верите? О, я всех вас вижу насквозь! Я не сомневаюсь, что лейтенант Хансен в самом деле обещал Минутке две шерстяные фуфайки, посмотрим, получит ли он их. И вы думаете, что Минутка осмелится когда-нибудь это подтвердить? Разрешите вывести вас из этого заблуждения: Минутка никогда не осмелится этого подтвердить, он увильнет от ответа! Можете не сомневаться. Если я не ошибаюсь, то вы, господин Грегорд, сидите себе вон там в сторонке и снова по-свински ухмыляетесь, заслонившись газетой. Разве нет? Ну да мне-то что… Вы еще здесь, Сара? Хорошо! Если вы посидите со мной еще пять минут, я вам расскажу одну вещь. Договорились? Но прежде представьте себе человека, у которого постепенно выпадают брови. Вы в состоянии это запомнить? Человек, у которого выпадают брови. Затем позвольте спросить вас, приходилось ли вам когда-нибудь лежать на кровати, которая скрипит? Погадайте на пуговицах и скажите, было ли это или нет. Я сильно вас в этом подозреваю. Впрочем, здесь, в городе, у меня все на подозрении, и я ни с кого глаз не спускаю. Да, впрочем… И я хорошо справился со своим делом, я дал вам не меньше двух десятков тем для разговора и внес смуту в вашу жизнь, благодаря мне разыгрывалась одна бурная сцена за другой, и они прерывали ваше уныло пристойное и тупое благополучие. Хо, хо, как гудят мельницы, как гудят! А засим я советую вам, досточтимая девица Сара, дочь Иосифа, есть бульон, пока он горячий, потому что, если он постоит и остынет, он превратится, разрази меня господь, в чистейшую воду… Еще коньяку, Сара, у меня болит голова, виски, затылок, болит так, что просто невыносимо…