Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

— А знаешь, что говорил в подобных случаях Оскар Уайльд {86} ? Да, кажется, он. Всякая женщина — это сфинкс без загадки.

— А вот в Елене есть загадка. Похоже на то, что она тайно в кого-то влюблена. Убежден, что она любит другого.

— Почему ты так думаешь?

— Иначе я не могу объяснить ее поведения со мной…

— То есть только потому, что она не хочет тебя любить… любить как жениха, хотя как кузена она, быть может, и любит тебя…

— Оставь свои шуточки!

— Но рассуди сам: лишь только потому, что она не хочет полюбить тебя как жениха, или, точнее, как мужа, она непременно должна быть влюблена в кого-то другого? Хороша логика!

— Я знаю, что говорю!

— Зато я знаю тебя.

— Ты?

— Конечно! Разве ты не претендуешь на то, что знаешь меня лучше всех? Так что же удивительного, если и я думаю, что знаю тебя? Мы ведь знаем друг друга одинаково давно.

— Говорю тебе, что эта женщина сводит меня с ума, испытывает мое терпение. Она играет со мной! Если б с самого начала она сказала «нет» — ладно; но держать меня так, в неведении, говорить, что еще «видно будет», что она «подумает»… Чего тут думать?.. Кокетка!

— А может, она присматривается к тебе.

— Присматривается ко мне? Она? А что, скажи на милость, во мне такого, чтобы присматриваться? К чему она может присматриваться?

— Эх, Хоакин, Хоакин, зачем ты принижаешь себя и ее!.. Или ты полагаешь, что достаточно девушке на тебя взглянуть, послушать тебя да знать, что ты ее любишь, как уж и спешить с согласием?

— Я знаю, что всегда был ей неприятен…

— Зря, Хоакин, не надо так говорить…

— Эта женщина просто играет со мной! Неблагородно играть с таким человеком, как я, искренним, правдивым, открытым… Но если б ты знал, как она красива! И чем холоднее и презрительнее она держится, тем она красивее! Временами я даже не знаю, чего у меня в сердце больше: любви или ненависти! Хочешь, я тебя познакомлю с ней?..

— Конечно, если только…

— Хорошо, я познакомлю вас.

— И если она захочет…

— Захочет — чего?

— Я напишу ее портрет.

— Конечно, ей это будет очень приятно.

Вот и еще одну ночь Хоакин плохо спал, размышляя о том, что Авель Санчес, столь обаятельный — без всяких к тому стараний, избалованный всеобщим вниманием и любовью, будет писать портрет Елены…

Чем кончатся эти сеансы? Быть может, и Елена, подобно многим другим их общим знакомым и друзьям, предпочтет Авеля? Подумал он даже отказаться от этого знакомства, но поскольку слово было дано…

— Ну, как тебе понравилась моя кузина? — спросил Хоакин на следующий день после того, как знакомство состоялось и Авель предложил Елене написать ее портрет, на что она, зардевшись от удовольствия, ответила согласием.

— Хочешь, чтобы я сказал правду?

— Только правду, Авель! Если бы мы всегда говорили правду, одну только правду, на земле бы уже давно наступил рай.

— Да вдобавок еще — если б каждый говорил правду самому себе…

— Итак, выкладывай правду!

— Видишь ли, твоя кузина и будущая невеста, а может быть, и жена, Елена, кажется мне королевским павлином… павой… Ты понимаешь…

— Понимаю, Авель.

— Я не сумею тебе объяснить, мне проще выразить это кистью…

— И ты напишешь ее павой, или самкой королевского павлина, с крохотной головкой…

— Лучше модели не сыщешь! Просто великолепная! Какие глаза! Какой рот! Чувственный и в то же время плотно сжатый… Глаза, которые смотрят и словно не видят тебя… Какая шея! А этот бронзовый оттенок кожи! Если ты не обидишься…

— А на что я должен обижаться?

— Можно подумать, что в жилах ее течет индейская кровь. Да, да, есть в ней что-то от непокорной индианки или скорее дикого, неприрученного зверя, что-то от пантеры, в лучшем смысле этого слова. И в то же время вся она — сама бесстрастность.

— И еще какая!

— Так или иначе, но я надеюсь, милый, сделать для тебя прекрасный портрет.

— Почему же для меня? Для нее!

— Нет, портрет с нее, но предназначается он тебе.

— Ни в коем случае! Пусть ее портрет ей и принадлежит!

— Хорошо, пусть он принадлежит вам обоим. Кто знает… быть может, именно он вас соединит.

— Ладно, ладно! Видно, ты из портретиста хочешь переквалифицироваться…

— В кого угодно, Хоакин, хоть в сводника! Лишь бы ты перестал мучиться. Мне больно видеть тебя в таком состоянии.

Начались сеансы, которые сводили их всех троих вместе. Елена располагалась на помосте, величавая и надменная, словно богиня, склоняющаяся перед велением рока. Гордое и холодное лицо ее, казалось, излучало презрение.