Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

— Пустяки! — глухо бросал раненый. — Простая царапина.

Судья уже не раз пытался вмешаться и прервать поединок, но поскольку Тьерри не желал признать себя побежденным, дуэль продолжалась. В душу Пеньи начал закрадываться страх: он понял, что Тьерри принял отчаянное решение — победить или погибнуть. Было совершенно ясно, что Хайме не бравирует, а мстит по-настоящему.

Наконец, в итоге схватки, Тьерри ранил противника в щеку, порезал ему нос и чуть не выколол глаз; лицо Пеньи Монтальво залилось кровью. Хайме отделался легкой царапиной на лбу. На этом дуэль закончилась.

Судья не успел вовремя вмешаться и прекратить эту последнюю безрассудную и яростную схватку, нарушавшую все существующие правила. Противники не выказали ни малейшего желания примириться.

Секунданты Пеньи Монтальво отправились с ним к врачу, чтобы перевязать раны. Возбужденный, изменившийся Хайме, дрожа от волнения, быстро оделся и вместе с доном Пако и доктором Геварой покинул особняк.

Завидев его с козел своего экипажа, сеньор Бенигно радостно заулыбался:

— Все кончилось хорошо?

— Да, хорошо.

— Очень рад, сеньор, поздравляю.

— Он вел себя как настоящий храбрец, — заверил дон Пако.

— Я так и думал, — ответил извозчик.

— Заедем на всякий случай в аптеку — раны надо продезинфицировать, — распорядился Гевара, сделав вид, что не расслышал фразы дона Пако: слово «храбрец» резало ему ухо.

Они заехали в аптеку на улице Алькала. Гевара потребовал йоду и пластырь. Аптекарь дал, но оказать Хайме первую помощь поостерегся. Доктор смазал победителю раненую руку йодом и наложил ему на лоб пластырь. Все трое снова сели в экипаж.

— Думаю, что у вас будет жар, — сказал Гевара. — Вам лучше всего сейчас поехать домой, отдохнуть и выспаться.

— Нет, мне не уснуть.

Чтобы не возвращаться домой, Хайме решил пойти с доном Пако в «Касино де Мадрид». У подъезда этого заведения он расплатился с сеньором Бенигно и отпустил экипаж. Из казино они отправились в ресторан на улице Принсипе. Есть Хайме не хотелось, но пил он много.

Вечерние газеты, заполненные пространными сообщениями о гибели премьер-министра, поместили и небольшую заметку о дуэли, написанную в обычной для той эпохи манере:

«Сегодня утром в одном из особняков, на окраине города, в присутствии нескольких друзей, дон Максимо Пенья Монтальво и дон Хайме Тьерри скрестили шпаги; к сожалению, первый из них ранен в щеку, у второго задеты предплечье и лоб».

Следующий абзац гласил:

«Недоразумение на личной почве, возникшее между известным спортсменом доном Максимо Пеньей Монтальво и талантливым молодым писателем доном Хайме Тьерри, благополучно уладилось».

Обойдя кафе и редакции, Хайме перед ужином явился домой и тут же потерял сознание. Перепуганная Сильвестра подняла крик, на который прибежал Бельтран, уже успевший потолковать с извозчиком сеньором Бенигно и разузнать о случившемся. Известие о дуэли взволновало весь дом, даже детей. Придя в себя, Тьерри сам рассказал о поединке. Говоря о ране Пеньи Монтальво, он высказал опасение, не повредил ли он противнику мозг.

— Подумаешь! — с серьезным видом ответил Бельтран. — Ничего его мозгам не сделается.

— Почему?

— Потому что, будь они у него, он наверняка не впутался бы в такую историю.

Присутствующие расхохотались, после чего Сильвестра обозвала всех аристократов канальями и рогоносцами, а их жен потаскухами, которых следовало бы раздеть догола и выпороть розгами прямо посреди улицы. Потом жена фонарщика принялась уговаривать Хайме пойти спать и добилась своего. Он выпил чашку липового чая с апельсиновым цветом и лег в постель, но так и не смог успокоиться — волнение и нервозность ни на минуту не покидали его. Он вскочил, подошел к зеркалу и стал внимательно разглядывать себя. Лицо без кровинки было желтое, как у покойника. Хайме запер дверь на ключ. Немного подкрасил лицо румянами, оделся, вышел, сел в экипаж и около одиннадцати с видом победителя вошел в парк Буэн-Ретиро.

Тьерри имел успех: компания дона Пако встретила его аплодисментами, многие дамы и сеньориты незаметно указывали на него, когда он проходил мимо. Маркиз де Киньонес и Пепито Веларде подошли к нему с поздравлениями. Восторженно поздравил его и Альфредо Мендоса, то бишь Альфредиссимо.

Все утверждали, что Тьерри явил образец мужества, не отступив перед фехтовальщиком, в совершенстве владеющим оружием, и подсмеивались над незадачливым спортсменом, преувеличивая неопытность Хайме, добавляя новые подробности, изображая дуэль как некое сочетание отваги и комизма.