Франс Силланпяя - Люди в летней ночи

Врач, полицейский, Меттяля на сноповозке — они были теперь важнее.

— Уж грудь-то финкой любой молокосос проткнет, но этот парень такой, что и голову отпилит, и кишки наружу выпустит, — говорили между собой мужчины, когда врач, окончательно отказавшись от денег, побрел с измученным видом к дороге, все еще стараясь уберечься от росы в высокой траве.

— Вообще-то уже несколько дней у меня работы почти не было, так что поездка даже внесла приятное разнообразие, вот если бы только не эта проклятая трава — ноги промочил. А надеть охотничьи сапоги мне и в голову не пришло, ведь лето в разгаре, — говорил врач своему вознице и еще раз спросил, откуда тот, — не запомнил толком. И мужик ответил откуда. «Это ведь наша баба ездила к доктору, когда у нее опухоль вздулась…» — Да, да, Эуфросюне Лехтимяки, теперь и я вспомнил. Но чего это хозяин Телиранта в такую рань уже на ногах?

Возница тоже посмотрел, но не успел составить ответа к тому моменту, когда подъехали уже ко двору и хозяин Телиранта вышел на середину дороги, показав тем, что у него дело к доктору.

— Доброе утро, доброе утро!

Хозяин Телиранта объяснил все про Сюрьямяки.

— Муж-то ее, вероятно, вот-вот будет здесь, но мы можем и без него ехать, я вас отвезу на моторной лодке. Только скажу тому мужику…

— Ну, коль уж я к покойнику съездил, то стоит в такое прекрасное утро и на роды съездить, — бодро говорил врач. — Как же мы теперь поступим? Вы, Лехтимяки, подождите тут этого мужа, и когда он приедет, велите гнать побыстрее домой и привезти мой саквояж… Вашему человеку, хозяин, сторожить ни к чему, этот Лехтимяки сам подождет и скажет Сюрьямяки… Тут этих «мяки» — куда не повернись… да… о чем я? Ага! Когда этот муж сюда подъедет, Лехтимяки быстренько отправит его домой, а то вдруг там случились осложнения — иначе чего хозяйка Телиранта там так задержалась…

В то время, когда доктор говорил все это, к ним подкатил автомобиль и остановился. Хозяин увидел за рулем Сельму и узнал сидящего рядом с ней Ханну.

— Отец, мы приехали пить утренний кофе!

— Тогда сварите его себе сами. Мне нужно отвезти туда доктора.

— В Сюрьямяки? Неужто там дело так плохо? — Сельма была неестественно бойкой.

— Туда, туда, — а вы действительно сварите пока кофе, мы тоже с удовольствием выпьем, когда вернемся.

Успела подкатить и вторая машина с Хелкой и Арвидом. Услыхав, в чем дело, они попросили, чтобы и их взяли туда. Обещали, что за это удовольствие доставят потом доктора домой быстрее, чем тот рысак.

— Ну, в таком случае рысаку можно отправляться восвояси. Нет, стоп, черт возьми, а как же мои инструменты?.. Придется все-таки попросить этого косаря задержаться… Прямо-таки настоящее осложнение.

Все устроилось. Экипаж первой машины пошел в дом, а второй — на берег и сел там вместе с другими в моторку, которая сразу же погнала в обе стороны от своего носа равномерные волны по спокойной утренней глади озера. Сидящие в лодке хотя и видели отдельных ранних косарей, но тарахтения косилок услышать не могли.

Когда половина водного пути была преодолена, кто-то заметил, что у ворот Телиранты остановилась лошадь с повозкой, а в ней мужчина. Из лодки стали махать руками и даже кричать. Было видно, как телирантский батрак остановил свою пароконную косилку, спустился с дороги и подошел на какой-то миг к только что прибывшему, после чего тот развернул повозку и, стараясь заставить свою клячу бежать, дергал вожжи и шлепал ими ее по спине.

— Думаю, мужик теперь зря торопится, поскольку это началось уже, видимо, давно, и жена его прежде всегда прекрасно с этим справлялась, — сказал доктор.

— И сколько же раз уже доводилось посещать Турку [28] Констебль имеет в виду находившуюся в Турку мужскую тюрьму для опасных преступников, чуть ли не единственную тогда в Финляндии. за казенный счет — вот как теперь? — спросил констебль насмешливо.

— Приходилось самому бывать там по пустякам, но теперь-то уж точно, съездим за убийство, — ответил Салонен, пытаясь бодриться. — Хотя я в этом и не виноват. Он раздразнил меня.

— Так оно всегда и получается в этом мире, что и невинный туда попадает, и виноватый, — так вот и этот, судя по твоим словам, выходит, попал туда, на телегу могильщика. Я за свою жизнь многим мужикам заковал ноги в кандалы, и большинство было «невинными». Хе-хе.

Констебль бывал в наилучшем расположении духа, когда вот так, завершив дело, он беседовал с арестованным в умеренно назидательной манере. Мужчины брели по следу прошедшего до них тут по росной траве врача, но их походка могла быть какая угодно, ибо на всех была обувь с высокими голенищами и они могли не опасаться, что промочат ноги, в этом у них было преимущество перед доктором. И они без зазрения совести топтали сочную траву, принадлежащую хозяйству.