Жуакин Машадо де Ассиз - Избранные произведения

Вернувшись в город, доктор Антеро немедленно разослал всем своим друзьям письма следующего содержания:

«Доктор Антеро да Силва, недавно покончивший жизнь самоубийством, имеет честь сообщить, что он вернулся с того света и будет рад встретиться с Вами в отеле…»

Доктор Антеро не ожидал, что соберется столько народу. Зала заполнилась людьми, которые хотели убедиться, что воскресение доктора — реальный факт, а не розыгрыш какого-нибудь шутника. Повсюду раздавались восклицания:

— Так он не умер?

— Невероятно, он жив!

— Не может быть!

— Это какое-то чудо!

— Никакого чуда, — ответил доктор Антеро, — это был ловкий способ узнать, как отнесутся к моей смерти друзья. Теперь все, что хотел, я знаю.

— О, мы были потрясены, — сказал один из присутствующих.

— Когда мы узнали сначала об этом несчастье, мы просто не могли этому поверить, — добавил второй, — но это была правда!

— Каков хитрец! — воскликнул третий. — Заставил оплакивать себя, а сам жив и здоров. Никогда не прощу тебе пролитые мною слезы.

— А вы, кажется, опознали мой труп?

— Ну да, мне сказали, что это ты, и я этому поверил.

— Я тоже.

В этот момент в зале появился Педро — слуга доктора. Доктор, разорвав кольцо своих друзей, бросился к Педро и обнял его. Оба не могли скрыть слезы радости. Такое бурное проявление чувств, да еще по отношению к слуге, к которому он всегда относился с холодным презрением, озадачило друзей доктора Антеро и даже, что было весьма показательно, заставило усомниться, действительно ли перед ними доктор Антеро да Силва.

Уходя, друзья заявили, что хотят дать обед в честь своего друга. Доктор от обеда отказался.

На следующий день газеты заявили, что доктор Антеро да Силва, которого считали мертвым, оказался жив и здоров. И тотчас в доме доктора Антеро появились кредиторы, которые хотели теперь воскресить похороненные долги.

Что же касается фельетониста той газеты, которая писала о кончине доктора Антеро, то он начал свою статью в субботнем номере так:

«Говорят, вернулся автор письма, которому я посвятил свои публикации. Правда ли это? Если он вернулся, он не может быть автором письма; если он автор письма — он не мог вернуться».

На это воскресший ответил:

«Я вернулся из другого мира, но, несмотря на это, я автор письма. Из этого мира я вынес хорошее правило: не следует принимать близко к сердцу мнение окружающих, а тем более своих друзей. Я вынес оттуда еще кое-что, но это уже не для публичного заявления».

Свадьба состоялась через три месяца. Селестина очень изменилась за это время, она утратила свою неземную наивность, которая была особой чертой ее характера, а вместе с ней и странное представление о жизни небесной, которое внушал ей майор.

Через месяц после свадьбы полковник вынужден был покинуть молодоженов и вернуться на Север. На прощание доктор сказал ему:

— Дорогой друг, я никогда не забуду, что вы для меня сделали.

— Я ничего не сделал, — ответил тот, — я только помог провидению.

Прощаясь с полковником, Селестина расплакалась.

— Почему ты плачешь, Селестина, — удивился старик, — я еще вернусь.

— Знаете, почему она плачет? — спросил доктор. — Я уже сказал ей, что ее мать жива, и она сожалеет, что не может ее увидеть.

— Ты обязательно ее увидишь, — пообещал полковник, — я ее найду.

Оставшись вдвоем с мужем, Селестина обвила его шею руками и сказала, улыбаясь сквозь слезы:

— Рядом с тобой и рядом с моей матерью чего еще желать, чтобы жить на свете?

Полковник уже не составлял счастье молодой женщины. О, любовь, о, сердце! О, человеческий эгоизм!

Ясное весеннее утро. Но на душе у Мартиньи пасмурно. Вчера она была на свадьбе и, вернувшись домой, не смогла скрыть от тетки тоску, причиной которой была радость окружающих, особенно новобрачных.

Мартинье шел… Она родилась уже давно. И все, кто был в доме при ее рождении, желали ей всего самого лучшего. Отец не помнил себя от радости.

— Она будет красавицей!

— Она будет графиней!

— Она будет королевой!

Такое будущее пророчили ей родители и их друзья.

С тех пор прошло… Сердце Мартиньи сжимается. Прошло сорок три года или сорок пять, если верить тетушке; Мартинья, однако, утверждает, что только сорок три. Примем на веру эту цифру. Если тебе, читательница, двадцать, ты не придашь тому большое значение, но если тебе под сорок и ты находишься в положении Мартиньи… Посмотрим, не убавишь ли ты себе один-два годика. Что за беда, если ты случайно собьешься со счета. Сорок три — сорок два, какая разница!