Ирвин Шоу - Вершина холма

– Открой ей глаза на мои достоинства, – попросил Антуан как-то вечером, когда мужчины сидели в баре по обеим сторонам от Сьюзен. – Она меня совсем не ценит. Знала бы она, как я умею любить. Вдруг доброе слово из уст старого друга смягчит се сердце?

– О, Антуан, – сказала Сьюзен, смеясь, – почему ты все выставляешь напоказ, даже свои неудачи?

– У меня открытый, искренний характер, – ответил Антуан. – Я же не американец, а горячий, эмоциональный француз. Что в душе, то и на языке. Я не сдерживаю своих чувств, поэтому все меня любят. Кроме тебя.

– Я люблю тебя, – сказала Сьюзен.

– Странная любовь, – мрачно произнес Антуан. – Сейчас я снова сяду за пианино и буду петь грустные песни, а ты пожалеешь, что так обращаешься со мной. – Он встал. – Майкл, убеди ее.

– Я же не Сирано, – сказал Майкл.

– Только не перестарайся: к сожалению, она питает слабость к красноречивым мужчинам.

– Я обрисую тебя кратко, но доходчиво.

– Никому не верю, – сказал Антуан и сел за пианино.

– Он никогда не отчаивается, – заметила Сьюзен, – этого у него не отнять. Как вы думаете, американский паспорт его изменит?

– В худшую сторону.

– Он пользуется успехом у дам?

– Умеренным, – ответил Майкл, – невозможно понять, когда он говорит правду, а когда сочиняет.

– Это точно, – согласилась Сьюзен. – Антуан мне нравится, но… – Сьюзен скорчила презрительную гримаску. – Этот шрам, да и угри… Время покажет. А теперь блесните красноречием.

Она посмотрела ему в глаза, и Майкл смутился.

– Это не по моей части, – сказал Майкл. – Давайте послушаем музыку.

Сьюзен, без сомнения, кокетничала с ним. Он надеялся, что она делает это просто в силу привычки, укоренившейся еще со школьных лет. Возможно, ее заигрывания и не стоило принимать всерьез, в прежние времена молоденькие девицы развлекались подобным образом, коллекционируя кавалеров на балу. Но Майкл стал следить за собой, чтобы не вызвать ревность Антуана необдуманным словом или поступком, и старался, чтобы разговор не выходил за пределы горнолыжной темы. Страстная лыжница, Сьюзен всегда брала отпуск зимой и ездила кататься в Церматт, Давос, Кицбюэль иди Вермонт. Они невинно, как казалось Майклу, сравнивали известные им европейские и американские трассы. Ее удивляло, что Майкл всегда один, и она предложила познакомить его с любой из своих подруг на выбор – с высокой, низенькой, умной, глупой, блондинкой, брюнеткой, замужней или незамужней, но Майкл, добродушно улыбаясь, отказался.

– О, я знаю, в чем дело, – у вас тайный роман с какой-то знаменитостью, вы не можете появляться с ней на людях, иначе это попадет в прессу и ее карьера или брак рухнет; каждый вечер, уходя отсюда, вы направляетесь к ней и не хотите, чтобы она обнаружила у вас на щеке следы губной помады, – сказала Сьюзен.

– Теперь в точку. – Майкл засмеялся и переменил тему. У него не было желания объяснять ей, что он потерял мужскую силу.

Почти каждый вечер он заходил на несколько минут в «Золотой обруч», но Трейси больше там не появлялась.

В день своего тридцатипятилетия Майкл пришел на работу раньше обычного, хотя по условиям завещаний матери и деда сегодня он стал значительно богаче. Его ожидала встреча с президентом электронного концерна из Пенсильвании, и он хотел освежить в памяти свои рекомендации. Никто из сослуживцев не знал о дне рождения Майкла, и ему не пришлось выслушивать поздравления. Трейси всегда по такому случаю появлялась к завтраку с подарком и бутылкой шампанского, но сейчас она то ли забыла позвонить, то ли не застала его, так как в восемь часов утра он уже вышел из своего гостиничного номера. Он не видел ее и не говорил с ней уже больше года, но, сидя за рабочим столом перед пачкой аккуратно отпечатанных бумаг, он с трудом удерживался от искушения позвонить в отель и узнать, не спрашивали ли его по телефону.

К трем часам, когда мистер Льюис, президент электронного концерна, вошел в его кабинет, Майкл уже взмок от пота. Кондиционер гнал теплый воздух, несмотря на то что в Нью-Йорке стояли мягкие, почти летние дни и город сверкал в лучах солнца, точно шкатулка с драгоценностями. Невысокий полный президент имел встревоженный вид. Майкл знал, что мистер Льюис очень богатый человек. Видно, встревоженный вид мистера Льюиса, подумал Майкл, объясняется тем, что его днем и ночью преследует страх потерять свое состояние.

– Заключение готово, – сказал Майкл, пожав руку Льюису. Он указал на папки, лежащие на столе. – Здесь все. Итог. Черным по белому. С полным обоснованием. Затраты, доходы, оборот капитала, инвестирование, налоги, штат, исследования и разработки – все разложено по полочкам. Будете читать здесь или не спеша разберетесь во всем у себя?