Мор Йокаи - Черные алмазы

В 1842 году два дня Земля находилась в огненном хвосте кометы, а мы даже ничего не почувствовали.

Если бы Земля прошла сквозь середину кометы, комета исчезла бы бесследно, в крайнем случае увеличив земную атмосферу, благодаря чему температура тепловых поясов вновь поднялась бы и достигла уровня, при котором в Сибири когда-то росли пальмы, а растаявшие на полюсах льды стали бы угрожать суше новым потопом.

Но это невозможно. Комета, которая не вращается вокруг своей оси, приближается к Земле, а не Земля к комете. У Земли свободная ось. Если запустить волчок и бросить в него камушек, юла отбросит от себя камушек и продолжит вращение — это свободная ось. Но если столкнутся два крутящихся волчка, то толчок окажется двусторонним, и они сойдут со своих орбит. Если бы комета вращалась, она могла бы столкнуться с Землей. В данном же случае, когда комета достигнет земной атмосферы, слой которой значительно плотнее ее массы, воздушная оболочка, вращающаяся вместе с Землей вокруг ее оси со скоростью четырех миль в секунду, оттолкнет ее далеко от себя.

Но может случиться, если верить расчетам астрономов, что две кометы, пути которых пролегают между орбитами звезд, однажды встретятся друг с другом, и тогда смертные увидят небесную битву двух комет. Какая из них одолеет соперницу? Быть может, они сольются в одну, и останутся лишь два отдельных световых хвоста. Быть может, те кометы, у которых двойные огненные хвосты, и есть две встретившиеся изгнанницы Солнца, слившиеся воедино? На глазах астрономов в 1846 году Марс разделил надвое комету Биела.

А может случиться и так, что комета встретится с нашей Луной. У Луны нет атмосферы, которая б ее задержала, вращается же она очень медленно. Значит, весьма вероятно, что мы можем увидеть на небе столкновение Луны и кометы. А последствия этого были бы таковы: комета оттянула бы Луну дальше от нас на несколько тысяч миль или придвинула бы ее совсем близко к нам, а Луна удержала бы при себе всю комету и окружила бы себя ею, как новой атмосферой. И тогда Луна ожила бы, на ней появились бы реки, моря, растительность и животный мир, и мы своими глазами увидели бы синеющие моря, зеленеющие долины, и, быть может, от этой встречи вращение нашей спутницы ускорилось бы, и она показала бы Земле и свою ныне невидимую сторону, и в ней бы снова пробудился потухший огонь.

Но что потушило этот огонь?

Есть газы, встреча которых вызывает огонь, и есть газы, встреча которых приводит к его затуханию.

Это тайна создания и воссоздания.

Ради этой тайны стоит пройти по мировому пространству путями комет до самых солнечных пятен, а потом вглубь, сквозь слои земли, через ракушечные известняки, юрские образования, кардокские кварцы, глинистые сланцы, Лудловские скалы, Ландейловские сланцы, слюдяные известняки Айместри до каменноугольных залежей, где уже бродят, как тучи, как ураган, духи, извергающие и подавляющие огонь.

Покорить их! Ради этого стоит отдать жизнь!..»

В эту ночь Ивану не везло с научными опытами. Он путался в вычислениях и после получасовой проверки обнаружил, что в основных данных ошибся всего на один знак. Однако эта единственная ошибка смешала всю цепочку цифр. Химические опыты тоже не удавались. Все валилось из рук. Он обжег ладонь, схватившись за горячий зажим вместо изоляционной стеклянной ручки. Иван понять не мог, что с ним сегодня стряслось.

В ушах все время звучала грустная песенка, которую он слышал вечером. Он никак не мог прогнать навязчивую гостью.

Случается такое и с самыми педантичными учеными. Услышат песню, и привяжется она на целый день, мелодия ее звучит во время всех научных изысканий, с ней засыпают, с ней просыпаются; и ученые ловят себя на том, что даже выводы формулируют под этот мотив. Хотят от него избавиться и не могут. Мелодию эту ритмично отбивает маятник, напевает спиртовая горелка, насвистывает клапан паровой машины, на этот мотив звучит каждая прочитанная строчка.

Сам мотив был очень прост, но, быть может, в голосе крылось какое-то своеобразие. Он был грустным, задумчивым, теплым. Пела, вероятно, деревенская девушка.

Во всяком случае, песня рождала в нем непонятное беспокойство. Это было досадно.