Исаак Ландауэр - Параметры поиска

– Я пока схожу в сарай за новым проводом, а ты не стесняйся. В шкафу, – он указал рукой на покосившуюся дверцу, – есть кое-какие сладости.

Следуя странноватой, но какой-то нерушимой логике этого дома, Николай молча подчинился, встал, налил себе чаю и достал из буфета коробку пастилы, оставшуюся, судя по сроку годности, ещё от бывших хозяев. Разыгрывавшееся представление театра абсурда вдруг начало его не на шутку занимать. Как отчаянно притягательно оказывалось всего-то не забивать голову условностями: вот он приехал, брошенный любовник, без внятной цели и даже подходящего повода, сидит в непонятной избе и молча хлебает зеленоватую жижу, пока хозяин, наверное, чтобы не мешать, развлекает себя неотложными делами. Ему казалось, что, просиди он так до вечера, Андрей так же невозмутимо выдал бы ему комплект белья и указал на ближайшую постель – ту самую, где милая Татьяна не так давно распрощалась с опостылевшей невинностью. После часа знакомства выбор её уже не казался столь опрометчивым: как минимум, будет что вспомнить. Удобно расположившись в единственном кресле, что застало, наверное, ещё первые сталинские пятилетки, он поставил рядом чашку и принялся с аппетитом уплетать твердостью напоминавшую сухари белую сладковатую массу. Зубы отчаянно хрустнули, и тогда пришлось размочить состав в кипятке, чтобы тут же ощутить себя в атмосфере благодатного советского детства: счастливым невинным ребёнком, довольным своей исключительной смекалкой, которая вот-вот подарит ему наслаждение величайшим из кулинарных изысков человечества. Он был один во всей вселенной, но не был одиноким – по крайней мере, покуда картонный бокс с манящими сластями был всё ещё полон. Не спеша, как и полагается воспитанному в стране советов отличнику, он раз за разом заглатывал всё новые куски, пока на дне не остался сиротливо лежать трагически последний огрызок. Ему вдруг захотелось тут же зарыдать над пустой тарой, когда снова вошёл Андрей, опытным взглядом оценил ситуацию, отложил на время бухту с проводом, достал из кладезя удовольствий коробку овсяного печенья, положил на ручку кресла и деловито полез на второй этаж. «Интересно, что он такое читает?» – понемногу приходил в себя Николай, снова ощущая причудливую нереальность происходящего. Дом теперь казался ему чем-то наподобие портала в другое измерение, где всюду живут такие вот невозмутимые то ли люди, то ли гномы, а время отсчитывается по съеденной пастиле.

Тряхнув хорошенько головой, он ощутимо взбодрился и поспешил выйти на улицу, чтобы с глотком кислорода хоть как-то прояснить ситуацию. На дворе властвовала осень, и влажный прохладный воздух приятно будоражил лёгкие. Природа явно наступала здесь стушевавшейся антропосфере на пятки, и впереди, насколько хватало взгляда, за исключением наката просёлочных дорог, следы разрушительного пребывания человека отсутствовали совершенно. Андрей, вероятно, сознательно поселился среди этого мнимого запустения, чтобы, выходя утром во двор, прежде всего лицезреть торжество вечности и лишь затем – убогие попытки эволюционировавших приматов оставить поверх неё свой жалкий след. Он понял, наконец, в чём причина магического действия хозяина и дома: то было ощущение исключительной новизны, основанное на чистом, непредвзятом восприятии окружающего мира. Как просто и в то же время невообразимо тяжело, сбросив груз накопленной за жизнь информации, снова почувствовать себя по-настоящему беззаботным и потому свободным. А если свободным, то для чего? Ведь нельзя же оставаться девственно чистым посреди бушующей цивилизации. Что же такое нашёл здесь этот победитель районного масштаба, что заставило его, будто заживо схоронив свое опостылевшее я, открыться чему-то опасно новому?

В этот момент первооткрыватель истинного знания с грохотом покатился кубарем по лестнице: старая надломившаяся ступенька ненадолго прервала его восхождение к заоблачным вершинам вселенской мудрости – если под таковыми понимать мансарду ветхого строения. Триумф мысли, равно как и электрификация второго этажа, решительно откладывались. Вбежав обратно в дом, Николай обнаружил его сидящим на полу: из ободранной руки сочилась кровь, но в остальном худшего, как видно, удалось избежать. Целые конечности и белоснежные зубы демонстрировали торжество справедливости: судьба явно благоволила покорителю смежных пространств.

– Сети нет, – будто в оправдание столь неэтичного поведения резюмировал Андрей, показывая на экран телефона. – Ты не принесёшь мне водки из холодильника?