StEll Ir - Общая теория чистого снеха. Параметры

Так тибе отписаю, Федот, что у нас на деревне всё запросто. Кто хочит ходит в штанах, кто в штаны. Хто среди сельсовету наклал! Или семечки вместе все лузгаем, кто пердит. Да то всё лишь ферверки и баловство. Я ть-те бе за любовь. Как из бабами лучше кряхтеть.

У нас издавна так повелось, чтобы – сэкс. И коровы так жили, и мы, и з собаками. Так ото ж! Дед Макар всё завёл. Как от Ракам себя до Москвы поставил так и началось. Покряхтел-покряхтел, поднапружился – палучай, капрафаги засратые! И с тех пор повелась у нас жизнь, что твоя лесбиянка проклятая. Куды ткнись, а везде меньшинство в большинстве. И из вывертом все, нахохлачились: хто из чем кувыркается. Одни с бабами и с быками, други с упырями и с мужиками, третьи вобще ни встать ни сесть токоб что похужее поесть. Сразу заметь. Что с законосупругами или с трактором там на производстве полезном – интерес поослаб. Поуменьшилась сила на трактора. Больше на нестального коня потянуло и вот. Расскажу я тебе порнографию. Полистаешь, на ночь попредставляешь себе, ан гляди – а к утру без трусов. Спёрли! Всё! Неча долго руками блудить, аж заснул… Читай!

Один дрын по кустам шёл и пах. Не, не смородинай. Так, для желающих. И вот подходит к прямо ему аж под нос одна тоже, брат, дефиле в шоколаде. И принюхивается.

- А чего ты принюхиваешься? – заподозрил её дрын в чём похабном. А правда, если носки обоссыт или там сопрёт что – ищи.

- Ну чего вы, мой милый, кукожитесь, - говорит ему фря. – Лучше будем глядеть у сартир!

- Чего ж у его и глядеть? – дрын головой всегда отличался только если что неприличное на заборе написать. – Там поди-т тока! Гавно…

- Сами, друг мой, и есть вы говно, извиняюс я! Там же люди сидят! Разно срут. Может кто-то пописать пришёл. А мы будем глядеть и дотрагиваться.

- До досо?к?

- До друг друг! Будем петтингой.

- Меня воще Грихой зовут, - но уже прицепился. Понравилась. Егоза – сиськи острые.

И пошли до сартир до правления. У нас люди там часто справляются, дома меньше таскать гамнавоз. Ну пришли, Гриха доску повыломал. Фря застряла внизу, Гриха вздыбилсь над ней – чтоб видать. Уставились! Ой-ё-ёй! Но стоп. С непривычки до долу уж дюже забрали – неправильно. Всё воняет и говна мерещаться, а человека-то с кем поговорить, так рядом и нету.

- Годи! – зашептала фривольная Грихе в хуй. – Подымай кругозор, а то мы то на дырки повпялились!

О! Другой ракурс – другой антураж! По-ковбойски всё. Честно и правильно. Будет жопа – увидишь усё.

Жопа ждать не заставила. Председатель зашёл у сартир бы поссать. Смотрит – хари знакомые. Из-под досок торчат и здороваются:

- Здоров, Семёныч! Ссы давай! - это Гриха ему насэнтеньничал.

- Ёб вашу мать! – согласился председатель. – Вы чего тама нюхаете? Как тут срут?

- Ты, Семёныч, давай не пизди! – подсказал Гриха ему. – Навали катяхов и пиздуй! На хуй людям настроение стравливать?

Семёныч эротично умел только пердеть. Покопавшись в карманах он достал какую-то дрянь и с неё и поссал. «Необрезанный…», заворожено заколыхалась под Грихою тля. Гриха не понял юмору и сложил хуй ей тогда. На плечо. Матрёна пришла.

Это видное была создание. Крупные кромки сосков едва умещались в ладонь, а зад-дверолом казалось непрерывно кудахтал и корчился.

«Обосрёт!», запыхнулся Гришак, «Бляха, прячемса!»

«Ничего», бляха артачилась и подталкивала Грихину лодыжку пиздой, «Лесбиянничать буду. Возрадуйся!»

Матрёна уселась на штаб. Поразверзла свою. Подготовилась. На́чала.

- Што-то мне не смешно! – невпопад Гриха выложил в самый разгар. Матрёна подпрыгнула. Котях отвалился от неожиданности и бултыхнул. «Што? Хто?».

- Ситц в сельпу завезли! - подкузьмил её Гриха слегка пребывая в задумчивости так как знал, что такое подпрыгивать просто не может же. Бляха кончила.

- Шо, насмотрелась, расчёска? – Гриха грубил с грубого неудовлетворения. – Причешись, а то выстынешь!

- На хуй пошёл… - мечтательно закрыв глаза, ласково прореагировала ево фолиант. – Сопли утри и иди еби – кур. Эксгибиционист недодёрганный…

Гриха молча спланировал мокрый свой валенок у мотню и пошёл приглашённый на оргию. До Кузьмы Ферапонтыча Запонкова. Там концерт предстоял. Всё, кончай, заебал, а то скоро вобще всё закончитса!

Или завтра домучаешься. Оно тоже руке и покой. Рука она ведь не виновата, что ты такой умный читать-писать. Вот раньше, когда вся природа была, так рукой только на пописать свою баклажку носили, а не строили соревнований со швеемашинками. Ну и всё. Нашим кланяйся, не перди за столом немчурой, сам мудак! С тем привет от долго так любящего тебя, что уже ссать хочу. Твой Исим.