Исаак Ландауэр - Параметры поиска

– Куда угодно. У меня от пятисот до шестисот долларов, в зависимости от курса, чистого дохода. На более чем половине земной суши это хорошие деньги, особенно если прикупить какую-нибудь простенькую недвижимость в тёплом гостеприимном краю. Может, и работа найдётся: гидом или ещё кем. А уж если открыть своё заведение, хоть бы и просто бар-чик три на четыре, вообще можно припеваючи жить. Мне только здесь пришло в голову, что правильно рассчитать размер свой зарплаты у нас можно лишь вычтя из него потенциальную стоимость аренды жилья, и тогда получается, что очень многие здесь корячатся вовсе забесплатно.

– Что хорошо работает здесь, – перебил Николай, – вряд ли будет столь же эффективно в твоём магическом райском уголке, где так или иначе, но тоже придётся платить за крышу над головой.

– Предположим. Но что это будет за крыша? Лето круглый год, в разы более дешёвое существование и отсутствие привычных здешних проблем. Отчасти я прочувствовал уже нечто подобное: например, помимо комплекта «выходной» одежды для особых случаев деревенскому жителю довольно пары калош, валенок и бушлата, чтобы не испытывать недостатка в шмотье. Так, в общем-то, и должно быть, но попробуй в грязном ватнике прогуляться хотя бы по райцентру – засмеют, а то и в отделение доставят на профилактическую беседу и физическое замечание. За этими малозначительными, соглашусь, деталями скрыто гораздо большее: там, – он махнул рукой, видимо, в сторону треклятого города, – быт давно заменил настоящую жизнь, которая от этой подмены осталась явно не в выигрыше. Кстати, ты извини, – вдруг переменил тон Андрей, – помимо всех прелестей здешнего обитания, есть один небольшой минус: дефицит общения, поэтому и вываливаю на тебя, первого встречного, целый поток информации. Давай лучше ты расскажи, зачем на самом деле приехал.

– Интересно стало. Такой, понимаешь, характерный персонаж, вчерашний оторва, удалившийся на покой.

– Ну и как, оправдал ожидания?

– Да не сказать чтобы, – честно признался Николай, – но в целом ничего, не зря прокатился. Будет о чём поболтать, не каждый же день в вашем, то есть, прощения просим, уже можно сказать и нашем захолустье, такое miracle случается.

– Кстати, хотел тоже спросить: что тебя занесло к нам? Я про номера на машине.

– Здоровое любопытство. По сути, то же, что и тебя сюда: решил сменить бесноватую столицу на тихую провинцию.

– И как результаты?

– Как? – усмехнулся Николай, – сменил? После Москвы мне переезд к вам в город – что тебе богом забытое село на окраине области: впечатлений масса, хотя, признаюсь, далеко не все положительные. Но всё же пока доволен. Любая смена обстановки действует позитивно в том смысле, что даже в худшем случае помогает больше ценить то, что имел – в моём случае в границах Садового кольца. Дёшево тут, сердито, но вообще ничего, жить можно. Клубы только жутковатые, я про контингент. Скажи мне как бывший управляющий, отчего не сделают нормальный face-контроль?

– Поверь мне, он есть, – заулыбался в ответ Андрей. – Ты ещё, видимо, не посещал места, где он не такой строгий. Около таких заведений ментовской уазик вообще дежурит постоянно, иначе завсегдатаи друг друга вполне могут и перерезать. Такой вот провинциальный колорит.

– Ещё один вопрос, только честно. Мне как бездельнику не помешает знать: что ты здесь делаешь целыми днями?

– Пока что читаю. Дома никогда не мог толком сосредоточиться – то работа, то друзья, то ещё что. А тут совсем другое дело. Я же за последние лет пять и десятка книг не осилил, сам не понимаю, чем только жил. Хотя познание, конечно, тот ещё яд. Если начал думать – всё, пиши пропало: обратно дороги уже не будет. Иногда, признаюсь, скучаю по ушедшим денькам: голова пустая, и всех забот – как понравившуюся телочку склеить да от лишней работы откосить. Тоже, по-своему, счастье, может быть, даже уникальное в своём роде.

Неприятно поражала эта твёрдость взглядов вчерашнего неудачника, который, быть может, и не удавился-то из-за одной жалости к себе. Страданием это уж точно нельзя было назвать. Едва заметное позёрство, безусловно, присутствовало, но, скорее, как результат вполне закономерной гордости за самого себя: не покорился, не сломался, с честью выдержал испытание. Против воли вызывало уважение. Вокруг него такая серость, что напиши всем известные три буквы на заборе тремя разными цветами и уже сойдёшь за оригинала, а тут без тени сомнения человек порвал с легкомысленным прошлым ради весьма туманного будущего. «Интересный тип», – думал Николай, разглядывая одетого в потёртый спортивный костюм гостеприимного отшельника. Такие, он знал по опыту, нравятся женщинам в любом виде и качестве, слишком сильна в них натура, уж больно просится наружу буйная, неуёмная энергия, а это всегда притягательно. Внешне тоже был ничего: рост под метр восемьдесят, крепкого сложения, малость угловатый, но грубую фигуру венчало открытое, по-детски непосредственное лицо. «Эдакая будка вызывает доверие», – продолжал он физиономические наблюдения, проникаясь некоторой даже симпатией к Андрею. Искренний, открытый молодой парень, сдуру напихавший в голову сверх меры информации и потерявший оттого последние ориентиры. Порой он готов был согласиться с теми новаторами от образования, которые спешили убрать из курса обязательной школьной программы львиную долю классики: один сумбур от всех этих Чеховых да Гоголей. С типично русской страстью к единому сильному порыву Андрей, по-видимому, бросился из одной крайности в другую, за пару месяцев вынужденного прозябания решительно переиначив всю жизненную платформу, до тех пор верой и правдой служившую когда-то непритязательному хозяину. Шальная мысль, а не наткнулся ли, случаем, этот простофиля на что-то стоящее, вдруг едва заметным лёгким бризом пронеслась в его голове, но была решительно отброшена как очевидно не заслуживающая внимания, да к тому же он не ходил в море и потому не знал, что даже лёгкий ветер может запросто тянуть лодку – стояли бы только паруса. С возрастом, если уместно так говорить о тридцатилетнем расцвете сил, Николай, вопреки накопленному опыту, сделался не столь мнительным, до того уже, что в первом встречном безобидном дурачке готов был найти вселенскую мудрость. Опасная тенденция, поскольку хорошо известно, что ищущий непременно обретет требуемое, как правило, незаметно для себя подменив действительное желаемым. Очнувшись от задумчивости, он обнаружил, что уже некоторое время сидит, вперившись в одну точку, но Андрея, как ни странно, это нисколько не смущало. Заметив, что собеседник вдруг предпочёл замолчать, он спокойно принялся за насущные домашние хлопоты: скручивал какую-то проводку, стараясь приладить розетку к наиболее удобному месту. Электрик из него оказался никудышный, потому что два раза он с силой отдёргивал руку то от провода, то от отвертки, испытывая на себе тонизирующее действие переменного тока, но зато упорству начинающего мастера оставалось только позавидовать: не совсем прямо, не совсем надёжно, но искомый предмет был закреплен, где требовалось. Прямо-таки сияя от радости, как всякий потомственный криворукий горожанин, он с видимым удовлетворением налил себе чаю и оглянулся, желая удостовериться – настроен посетитель и дальше хранить молчание или пришло время дать новый старт затухшему разговору. Удивления, сомнения или хотя бы противоречия в этом взгляде не было, как будто так и должна была вестись любая, с претензией на светскость беседа: с незнакомым человеком, среди деревенской глуши в свете подрагивавшей лампочки, выполнявшей роль изысканной люстры.