Альфонс Доде - Необычайные приключения Тартарена из Тараскона (пер. Митрофан Ремезов)

— Да развѣ же вы его не знаете? Это господинъ Бонбоннель.

Въ Миліонахѣ Тартаренъ покинулъ дилижансъ, направившійся далѣе на югъ. Два дня дорожныхъ толчковъ, двѣ ночи, проведенныя безъ сна и не отрывая глазъ отъ окна въ надеждѣ увидать страшную тѣнь льва гдѣ-нибудь близъ дороги; всѣ пережитыя волненія и безсонница такъ утомили смѣлаго охотника, что онъ почувствовалъ необходимосхъ отдыха. Къ тому же, надо признаться, что со времени неудачнаго приключенія съ Бонбоннелемъ нашему честному тарасконцу, несмотря на его вооруженіе, надменный видъ и красную феску, было очень не по себѣ въ присутствіи фотографа изъ Орлеансвилля и двухъ дѣвицъ третьяго гусарскаго полка.

По широкимъ улицамъ со множествомъ деревьевъ и фонтановъ онъ отправился на поискъ подходящей гостиницы; но у него изъ головы не выходили слова Бонбоннеля. А что, если онъ сказалъ правду? Что, если и въ самомъ дѣлѣ въ Алжирѣ нѣтъ совсѣмъ львовъ? Изъ-за чего же столько хлопотъ, лишеній и тревогъ?

Вдругъ на поворотѣ одной улицы нашъ герой встрѣтился лицомъ къ лицу — угадайте, съ кѣмъ? — съ великолѣпнымъ львомъ, сидящимъ пособачьи у двери кофейной, гордо раскинувши на солндѣ свою золотистую гриву.

— Что же они мнѣ врутъ, будто львовъ нѣтъ! — воскликнулъ Тартаренъ, отскакивая назадъ.

Левъ услыхалъ это восклицаніе, опустилъ голову и, взявши въ пасть стоявшую на тротуарѣ деревянную чашку, покорно протянулъ ее къ неподвижному отъ изумленія Тартарену. Проходившій мимо арабъ бросилъ въ чашку мѣдную монету; левъ завилялъ хвостомъ. Тутъ Тартарену все стало ясно. Онъ увидалъ то, чего въ первую минуту волненія не успѣлъ разсмотрѣть: толпу, стоявшую вокругъ несчастнаго слѣпаго и прирученнаго льва, и двухъ вооруженныхъ тяжелыми дубинами негровъ, водившихъ по городу грознаго царя пустынь, какъ савойяры водятъ своихъ сурковъ. Тартарена такъ и взорвало.

— Мерзавцы! — крикнулъ онъ громовымъ голосомъ. — Осмѣливаться такъ унижать благородное животвое!

Нашъ герой бросился къ льву и вырвалъ чашку изъ его царственной пасти. Негры-поводильщики, воображая, что имѣютъ дѣло съ воромъ, кинулись на тарасконца. Произошла страшная свалка. Негры работали кулаками, женщины визжали, ребятишки хохотали. Старый жидъ-башмачникъ вышелъ изъ своей лавчонви:

— Къ мировой шудью ташши! Къ мировой шудью!

Даже слѣпой левъ попытался рявкнуть. А несчастный Тартаренъ, послѣ отчаянной борьбы, покатился на пыльную улицу среди разсыпанныхъ мѣдяковъ.

Въ эту минуту какой-то человѣкъ пробился сквозь толпу, двумя словами успокоилъ негровъ, отстранилъ вопящихъ бабъ и хохочущихъ ребятишекъ, поднялъ Тартарена, отряхнулъ съ него пыль и соръ и усадилъ его на тротуарный столбивъ.

— Князь!… Вы!… Какими судьбами? — говорилъ запыхавшійся добрякъ Тартаремъ, потирая намятые бока.

— Я, я, мой доблестный другъ, — я собственною персоной. Какъ только я получилъ ваше письмо, такъ сейчасъ же поручилъ Байю попеченіямъ ея брата, взялъ почтовую карету, сломя голову промчался пятьдесятъ лье и, какъ видите, подоспѣлъ какъ разъ вовремя, чтобы освободить васъ отъ неистовства этихъ дикарей… Да что вы такое надѣлали и изъ за чего вышла вся эта непріятная исторія?

— Ахъ, князь!… Ну, посудите сами, каково же это видѣть несчастнаго льва съ нищенскою чашкой въ зубахъ… Униженный, порабощенный, опозоренный, служащій посмѣшищемъ негоднымъ ребятишкамъ…

— Вы ошибаетесь, вы жестоко ошибаетесь, мой благородный другъ. Совсѣмъ напротивъ, этотъ левъ пользуется величайшимъ почетомъ. Это священное животное принадлежитъ къ составу большаго монастыря львовъ, основаннаго лѣтъ триста назадъ Магометомъ-бенъ-Ауда. Въ страшной обители четвероногихъ траппистовъ своего рода монахи воспитываютъ и приручаютъ сотни львовъ и отправляютъ ихъ по всей Сѣверной Африкѣ въ сопровожденіи братій-сборщиковъ подаяній… На эти сборы содержатся монастырь и его мечеть, и негры потому ополчились на васъ, что они вѣрятъ, будто за утайку или пропажу, по ихъ винѣ, хотя бы одной монетки левъ немедленно ихъ растерзаетъ.

Слушая неправдоподобный, но, тѣмъ не менѣе, достовѣрный разсказъ, Тартаренъ отдышался и пріободрился.

— Во всемъ этомъ для меня важно одно, — сказалъ онъ въ заключеніе, — это то, что, — не во гнѣвъ почтеннѣйшему Бонбоннелю, — въ Алжирѣ, все-таки, есть львы!…

— Еще бы не быть львамъ! — воскликнулъ князь. — Съ завтрашняго дня мы пустимся на поиски въ долину Шелиффа, и вы сами увидите…