Альфонс Доде - Необычайные приключения Тартарена из Тараскона (пер. Митрофан Ремезов)

— Блидахъ! Блидахъ! — возгласилъ кондукторъ, отворяя дверцу.

Сквозь потускнѣвшія отъ времени стекла Тартаренъ увидалъ площадь хорошенькаго уѣзднаго городка, обсаженную апельсинными деревьями и окруженную аркадами; середи площади въ утреннемъ туманѣ маршировали и продѣлывали свои учебныя эволюціи маленькіе, точно игрушечные, солдатики. Въ кофейняхъ открывали окна; въ углу площади виднѣлся овощный рынокъ. Все это было очень мило, но львами здѣсь даже не пахло.

— На югъ!… Дальше на югъ! — пробормоталъ Тартаренъ, отодвигаясь отъ окна въ свой уголъ.

Въ эту минуту дверца отворилась. Въ нее ворвались волны свѣжаго воздуха и внесли съ собой ароматъ цвѣтущихъ апельсиновъ, а съ нимъ вмѣстѣ маленькаго господина въ свѣтло-коричневомъ пальто, старенькаго, сухаго, сморщеннаго, съ лицомъ величиной въ кулакъ, съ шеей, стянутой широкимъ чернымъ галстухомъ, съ шагреневымъ сверткомъ подъ мышкой и дождевымъ зонтомъ въ рукахъ, — типъ деревенскаго нотаріуса. Маленькій господинъ помѣстился противъ Тартарена и съ большимъ недоумѣніемъ сталъ осматривать грозное вооруженіе тарасконскаго героя.

Лошадей отпрягли, запрягли свѣжихъ, дилижансъ покатилъ дальше. Маленькій господинъ продолжалъ смотрѣть на Тартарена. Тотъ началъ, наконецъ, сердиться.

— Васъ это, кажется, удивляетъ? — сказалъ онъ, въ свою очередь, пристально вглядываясь въ сосѣда.

— Нѣтъ, стѣсняетъ, — отвѣтилъ старичокъ совершенно спокойно.

И на самомъ дѣлѣ, Тартаренъ, при своей корпуленціи, да еще обвѣшанный складною палаткой, ружьями, револьверами, охотничьимъ ножомъ, занималъ слишкомъ много мѣста. Отвѣтъ маленькаго господина окончательно взорвалъ тарасконца.

— А по вашему, быть можетъ, мнѣ бы слѣдовало отправиться на львовъ съ вашимъ зонтикомъ? — гордо сказалъ знаменитый охотникъ.

Маленькій старичокъ посмотрѣлъ на свой зонтъ, добродушно улыбнулся и также невозмутимо продолжалъ:

— Такъ вы, стало быть?…

— Тартаренъ изъ Тараскона, истребитель львовъ!

Говоря это, неустрашимый тарасконецъ тряхнулъ синею кистью своей фески, какъ царь пустыни потрясаетъ косматою гривой. Всѣ пассажиры сразу встрепенулись. Траппистъ началъ креститься, кокотки взвизгивали отъ страха, фотографъ изъ Орлеансвилля пододвинулся къ истребителю львовъ, мечтая о чести воспроизвести портретъ великаго охотника. Только маленькій старичокъ остался, по-прежнему, невозмутимымъ.

— И вы уже много убили львовъ, господинъ Тартаренъ? — спросилъ онъ своимъ ровнымъ голосомъ.

— Да, не мало-таки на свой пай!… И во всякомъ случаѣ побольше, чѣмъ у васъ на головѣ волосъ.

Весь дилижансъ невольно разсмѣялся, глядя на три-четыре желтыхъ волоска, торчавшихъ на голой головѣ маленькаго, сморщеннаго старичка. Тутъ заговорилъ фотографъ изъ Орлеансвилля:

— Отчаянно опасное это дѣло, господинъ Тартаренъ… Приходится переживать ужасныя минуты… Вотъ, напримѣръ, бѣдняга Бонбоннель…

— А, да… охотникъ за пантерами… — презрительно сказалъ Тартаренъ.

— Вы знакомы съ нимъ? — спросилъ старичокъ.

— Еще бы!… Разъ двадцать охотились вмѣстѣ.

Маленькій господинъ улыбнулся:

— Такъ и вы, стало быть, охотитесь за пантерами, господинъ Тартаренъ?

— Иногда… знаете, ради забавы, — отвѣтилъ неустрашимый тарасконецъ и прибавилъ съ геройскимъ видомъ, воспламенившимъ сердца двухъ кокотокъ:

— Это далеко не то, что львы!

— Я такъ полагаю, — нерѣшительно замѣтилъ фотографъ. — что пантера, это — просто очень большая кошка…

— Именно! — подтвердилъ Тартаренъ, очень довольный возможностью принизить славу Бонбоннеля, особливо при дамахъ.

Дилижансъ остановился, кондукторъ отворилъ дверцу и, обращаясь къ маленькому старичку, почтительно проговорилъ:

— Вотъ вы и пріѣхали.

Старикъ вышелъ изъ кареты и обратился къ Тартарену:

— Позвольте мнѣ дать вамъ добрый совѣтъ, господинъ Тартаренъ.

— Какой совѣтъ?

— А вотъ какой… Говоря по правдѣ, вы мнѣ кажетесь хорошимъ человѣкомъ… Такъ вотъ что: возвращайтесь-ка поскорѣе назадъ въ Тарасконъ, — здѣсь вамъ дѣлать нечего… Тутъ, пожалуй, найдется еще нѣсколько пантеръ; только для васъ, вѣдь, это слишкомъ мелкая дичь… Ну, а насчетъ львовъ уже не взыщите, — во всемъ Алжирѣ ни одного не осталось… Мой другъ Шассингъ убилъ послѣдняго.

Маленькій старичокъ поклонился, затворилъ дверь и ушелъ, добродушно посмѣиваясь.

— Кондукторъ, кто такой этотъ чудачина? — спросилъ Тартаренъ, презрительно оттопыривши губу.