Марсель Пруст - Обретенное время

Die Wacht am Rhein — название патриотического стихотворения Макса Шнекенбургера, написанного в 1840 г. и положенного на музыку Карлом Вильгельмом в 1854 г.; эта песня во время франко-германской войны 1870-71 гг. была популярна в прусской армии. Ниже: « Полет валькирий » — тема из оперы Р. Вагнера «Валькирия» (1857, пост. 1870).

Франсуа Феррари — светский хроникер «Фигаро». Пруст также публиковал в «Фигаро» светскую хронику. Ниже: в ресторане отеля Риц Пруст встречался с друзьями после 1917 г. « Дом свободной торговли » — водевиль Фейдо (пост. 1894), персонажи участвуют в ряде ночных приключений. Жан Батист Проспер Брессан (1815–1886) и Луи Арзень Делоне (1826–1903) — актеры, последний — социетарий Комеди-Франсез.

Пауль фон Гинденбург (1847–1934) — генерал-фельдмаршал (1914), с августа 1916 г. начальник германского генштаба. Генерал Шарль Манжен (1866–1925) был сторонником использования африканских соединений во французской армии. … черногорить… — в 1915 г. англо-французские войска высадились в Салониках, однако к решительным действиям не приступили, и в 1916 г. Черногория была оккупирована Австрией. Соединенные Штаты помогли , объявив Германии войну 6 апреля 1917 г. Чтобы вывести Италию из Тройственного союза и вовлечь в войну на стороне союзников, ей были обещаны отдельные территории Австро-Венгрии; 23 января 1915 г. Италия объявила Австро-Венгрии войну. На Венском Конгрессе (09.1814–06.1815), собравшем глав и представителей почти всех европейских государств, Шарль Морис Талейран (1754–1838), французский дипломат, представлял Францию в качестве министра Людовика XVIII. Папа (Бенедикт XV) в первые месяцы войны был сторонником «центральных империй» (чему способствовал австрийский католицизм). Артур Мейер (1846–1924) — журналист и издатель. Согласно поговорке, можно «молчать как карп », он же недотепа, глотать же карпов значит проглатывать пилюлю; скатов же Сен-Лу приплел исключительно для красного словца: слово рифмуется с «карпами» (carpes — escarpes). Де Шарлю, верный памяти графа де Шамбор (1820–1883), последнего представителя старшей ветви Бурбонов, поддерживал отношения с графиней де Моле и Артуром Мейером , в монархической ипостаси последнего; бывает и говядина по-шамборски , пишет Дюма. Из ненависти к триколору , то есть к республиканской Франции, он готов стать под тряпку « Красного колпака » (так называлась, в память о фригийском колпаке революционеров 1789 г., антимилитаристская французская газета, которую обвиняли в измене), а под белым стягом (флаг Бурбонов) он шествовал бы в качестве монархиста . Робише и Роджерс пишут о некоторой общей абсурдности предложений и аналогий Сен-Лу (явственной и сегодня, в частности, на примере проекта христианизации Турции — в 1916 г., впрочем, греки еще не были изгнаны из Анатолии).

«Балкон» из «Цветов зла» Бодлера. Перевод К. Бальмонта.

Арколь — деревня близ Венеции, около которой Наполеон разбил австрийцев в 1796 г. Экмюль — еще одна победа Наполеона над австрийцами, в 1809 г.

Далее в тексте романа следует абзац, который по смыслу повторяет предыдущий. В различных изданиях приводятся либо оба вместе, либо один из них.

Я спросил Сен-Лу, подтвердила ли эта война то, что он говорил мне во времена наших донсьерских бесед о сражениях прошлого. Я напомнил ему его слова, о которых он уже забыл, — например о том, что в будущем генералы повторят ход развития баталий прошлого. «Военные хитрости, — сказал я ему, — практически невозможны в операциях, подготовленных загодя с применением артиллерии. И то, что ты сейчас говорил об авиационной разведке, а этого ты, очевидно, не мог предвидеть, препятствует использованию наполеоновской тактики». — «Как же ты ошибаешься! — воскликнул он. — Эта война, конечно, отличается от других и сама по себе состоит из цепи последовательных войн, каждая из которых отлична в чем-то от предыдущих. Мы усваиваем новый вражеский прием, чтобы себя от него обезопасить, а противник снова берется за новации. Но подобным образом дело обстоит во всех искусствах, и то, что было создано прекрасным, останется прекрасным навечно, и, как и в любой другой области человеческой деятельности, приемы, проверенные опытом, всегда будут пользоваться успехом. Не далее чем вчера была напечатана статья одного из самых толковых военных обозревателей Франции: “Чтобы освободить восточную Пруссию, немцы начали операцию с мощной отвлекающей атаки далеко на юге, около Варшавы, пожертвовав десятью тысячами солдат для обмана противника. Когда в начале 1915 г., чтобы вывести из-под угрозы Венгрию, готовилась наступательная группировка кронпринца Евгения, они распустили слух, будто эти силы будут задействованы в операции против Сербии. Подобным образом, например в 1800 г., армия, которая должна была выступить против Италии, обычно упоминалась в качестве резервной и, как говорили, предназначалась не для перехода через Альпы, а для поддержки армий, сражающихся на севере. Уловка Гинденбурга, атаковавшего Варшаву, чтобы замаскировать свое наступление на Мазурском Поозерье, соответствует наполеоновскому плану 1812 г.”. Как видишь, г‑н Биду слово в слово повторяет то, что я говорил раньше. И поскольку война не кончена, эти уловки будут повторяться постоянно; предугадывать действия армий практически невозможно, ибо то, что однажды сработало, оказалось целесообразным и, следовательно, приведет к успеху в будущем». И действительно, когда после этого разговора с Сен-Лу прошло много времени, и внимание союзников было приковано к Петрограду, столице, на которую, как ожидалось, немцы начнут наступление, они готовили мощную группировку, чтобы выступить против Италии. Сен-Лу привел мне целый ряд других примеров военных «стилизаций», или, если считать войну не искусством, но наукой, примеров применения постоянных законов. «Не знаю, можно ли назвать военное искусство наукой, здесь крылось бы противоречие, — добавил Сен-Лу. — Но если есть военная наука, то мнения ученых расходятся, они спорят и препираются между собой. Это многообразие — отчасти временное явление. То есть оно свидетельствует не о заблуждениях, но о развитии истины. Обрати внимание, как во время этой войны менялась точка зрения на возможность прорыва. Поначалу все верили в возможность прорыва, затем пришли к доктрине неуязвимости фронтов, затем к положению, согласно которому прорыв возможен, но опасен, что ни в коем случае нельзя производить передвижений вперед, не уничтожив предварительно цель (один радикальный журналист даже заявлял, что обратное утверждение есть самая большая глупость, какую только можно вообразить). Затем напротив все приходят к выводу, что возможно продвижение с весьма слабой артиллерийской подготовкой. а в итоге все сходятся на том, что необходимо пересмотреть доктрину неуязвимости фронтов в войне 1870 г., что для настоящей войны эта концепция ошибочна, а следовательно ее истинность имеет относительный характер. Ошибочна в этой войне из-за того, что войск стало больше, техника стала лучше (см. статью Биду от 2‑го июля 1918 г.), хотя поначалу эти положения внушали мысль, что война долго не продлится, затем — что она будет весьма долгой. В конечном же счете они вынудили нас поверить в возможность решительных побед. В пример Биду приводит действия союзников на Сомме и немцев под Парижем. Когда немцы наступали, то говорили так: местности и города не имеют значения, надо сокрушить боевую мощь противника. Затем, в свою очередь, немцы перенимают эту теорию в 1918 г., и тогда Биду неожиданно утверждает (2‑го июля 1918 г.), что взятие некоторых жизненно важных пунктов предопределяет победу. Он, впрочем, нередко этим грешит: подобным образом он утверждал, что если Россию запрут у моря, она будет разбита, и что окруженной армии, как в своего рода тюремном заключении, уготована гибель».