Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

Они вернулись к мосту, переехали через реку, и тут Август неожиданно произнес:

— Здесь могла бы быть и фабрика по производству йода.

— Какая-какая?

— По производству йода.

Черт бы побрал старика Подручного с его фабриками, теперь вот его осенила очередная идея!

— Да, — произнес вслух консул, — йод — товар неплохой, он применяется в медицине.

— И сырья навалом, чуть ли не у каждого за порогом кучи морской травы и ламинарий, и все эти дары Божии пропадают зря.

— Действительно. В усадьбе мы удобряем водорослями землю, но вообще-то мы используем их далеко не в полном объеме.

— Всего и потребуется, что несколько аппаратов, — сказал Август.

Консул спросил:

— Такты разбираешься и в производстве йода?

— Немного! — Поскольку перед тем Август не на шутку расхвастался, он, похоже, захотел исправить положение: — Я не был ни мастером, ни помощником мастера, а простым рабочим.

— Пока я не забыл, — сказал консул, — на горной дороге в двух самых опасных местах нам надо поставить ограждения.

Доктор Лунд и его сын вернулись домой, оба они вылечились. Правда, мальчугану придется какое-то время походить с палкой, а доктору вставили стеклянный глаз.

Проклятая Осе, спасти глаз не было никакой возможности, своими нечистыми пальцами она занесла туда заразу и окончательно все погубила.

Ну да ничего, стеклянный глаз оказался ничем не хуже настоящего, единственно, им нельзя было вращать, а еще он не мог вспыхивать и метать искры, что нет, то нет. Но если окружающие не видели большой разницы между тем, что было прежде и что сейчас, то доктор Лунд чувствовал себя обезображенным и обездоленным. Это угнетало его и действовало на нервы; как человек щепетильный, он сказал жене напрямик, пускай и полушутя: «Наверное, я тебе уже больше не нужен!» Она в ответ рассмеялась, и тогда он выразился определеннее: у него теперь на редкость отталкивающая внешность, а такой красивой женщине, как она, ничего не стоит найти себе другого! «Ты что, спятил? — воскликнула она на радостях. — Даже если б ты ослеп, все равно ты мне нужен!» Вот уж поистине несчастье помогло: с тех пор как доктор окривел, он совершенно переродился, стал необычайно нежен к жене, влюблен, по-юношески ревнив. Ну и что, что она выросла в Поллене, в простой семье, в убогом домишке? Грянула новая жизнь, пошли объятия, неистовые медовые ночи, дом огласился смехом. У фру Эстер отпала нужда забираться на темный чердак, чтобы выплакаться. Благословенная Осе!

Пришел Август.

— Август, иди-ка сюда, к свету, и покажи, какой глаз у меня пострадал!

Август подошел, бросил на доктора беглый взгляд и ухитрился указать на здоровый глаз.

Доктор ничего не имел против такой оплошности, хотя и вскричал со смехом:

— Мошенник! Ты сговорился с Эстер, мне бы взять вас обоих и выставить за дверь!

Август стал оправдываться тем, что он без очков, это прозвучало правдоподобно. Доктор принял его слова за чистую монету и остался доволен: раз его изъян не разглядеть без очков и без лупы, стало быть, это не так уж и страшно, верно ведь?

— Кстати, Август, я слышал, ты хочешь, чтобы мы засвидетельствовали, что ты тот, за кого себя выдаешь. Я с удовольствием помогу тебе. Присядь-ка на минуту, подлей себе еще кофе! — Доктор пишет. — Эстер, поди сюда, тебе тоже надо расписаться!

За этим последовала долгая дружеская беседа. Опираясь на палку, в гостиную вошел мальчуган.

— А вот и второй инвалид, — сказал доктор. — Он уже идет на поправку.

— Второй? — недоуменно переспросил Август.

— Первый — это я.

— Не говори так! — воскликнула Эстер, зажимая ему рукою рот.

Доктор:

— Август, ты разбираешься в женщинах? Взгляни-ка на Эстер, никогда еще она не была со мной так мила. Ни стычек, ни взбучек.

Болтовня и дурачества и семейное счастье, мир и согласие, совет и лад…

Когда Август собрался уходить, фру Эстер вышла с ним на крыльцо.

— Август, что ты на это скажешь? Что ты скажешь, я тебя спрашиваю? Нет, ты видал, как он переменился? Я прямо как в раю, до того мне теперь хорошо.

— Вы заслуживаете всех мыслимых благ! — сказал Август.

— С тех пор как он вернулся домой, — продолжала она, — итак переменился, я даже ни разочка не вспомнила Поллен. Мне это без надобности.

— Поллен! — фыркнул Август, давая понять, что тут и говорить не о чем.

Но только Август и сам был родом из Поллена, и даже еще не разделался окончательно с этим жалким селением. Он ждал оттуда денег. Свидетельство за подписью докторской четы было послано, Поулине не замедлила ответить, однако по-прежнему стояла на своем: пусть Август удосужится приехать сам. Им надо подбить старый счет, из лотерейного выигрыша в двадцать тысяч немецких марок она уплатила все его долги, и все равно больше половины осталось, за все эти годы сумма успела удвоиться, даже более чем удвоиться. Она требует, чтобы Август приехал. А не хочет — воля его!