Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

Неожиданно Подручный выхватывает из заднего кармана револьвер и стреляет. Крикуны, ошарашенные выстрелом, на миг замерли, но тут же завопили:

— Так вот ты как!

Однако, бросив взгляд на старого Подручного, они, надо думать, почуяли опасность: он был бледен как полотно и скрежетал от ярости искусственными зубами.

— Ну стоило ли так кипятиться, — сказали они, опомнившись. — Мы ж ничего плохого не хотели.

— Кончай трепаться! — предостерегающе крикнули им товарищи.

В обеденный перерыв, когда хмель у них повыветрился, Подручный принялся им объяснять:

— Вы здесь работаете, а значит, должны подчиняться приказам. Ни один из вас не способен взять на себя ответственность за невыполнение приказов, на это у вас кишка тонка. Вот вы сломали тачку и покалечили человека, и что вы собираетесь с этим делать? Тачка не рассчитана на груз весом в полтонны, а человек с раздробленным пальцем не в состоянии работать.

Молчание.

— Да, но взять и взорвать камень опосля всего! — сказали они.

— Так нас учили уму-разуму в море.

А они все бухтят:

— Но сейчас-то мы не в море… А когда ты выстрелил… ты же мог в нас попасть!

— Запросто! — ответил Подручный.

И, глядя на него, они снова убедились, что он не шутит.

Спустя недолгое время на линии опять воцарился мир.

Были и другие происшествия. Однажды к ним наверх по готовому уже отрезку дороги забрел из усадьбы громадный бык. Вид у него был прегрозный, он рыл копытом землю, бодал сваленный в кучи щебень и издавал ужасающий рев.

— Иди-ка прогони эту козявку! — сказал кто-то парню из Трённелага. Тот был небольшого роста, крепко сбитый, широкоплечий. Его звали Франсис.

— Попробую! — сказал Франсис и с ломом в руке пошел на быка.

Подручный как раз спускался к их участку, он крикнул: «Стой!» — и о чем только этот парень думает! Бык заревел так, словно у него были с Франсисом личные счеты, и ни один из них не хотел уступать. Подручный снова закричал: «Стой!», но Франсис не обратил на это никакого внимания, он подобрал камень и запустил в быка — и попал, а тому хоть бы хны. Внезапно бык срывается с места, хвост торчком, земля и камни так из-под копыт и летят, мгновенье спустя Франсис оказывается в воздухе, перелетает на глазах у своих товарищей через высокую стенку и падает в пропасть. Кончено.

Бык, казалось, и сам этому удивился, с минуту он праздно стоит на месте, но тут же снова принимается бить копытом и громко ревет.

Подручный отдает приказ: «Принесите цепи!» Выше на линии у них лежали толстые цепи, которыми они перевязывали фашины, когда укрепляли насыпь возле летнего дома. Несколько человек побежали наверх, рады-радехоньки убраться подальше. Оставшиеся попрятались за валунами и скалами.

Принесли цепи, соединили их стальной проволокой и начали окружать быка. Участие в этом принимали все. Некоторые считали, что лучше было бы перегородить цепью узкий проход и отрезать быку дорогу. «Не пойдет, — сказал Подручный, — бык через нее перепрыгнет, нам нужно его поймать!» Они взяли быка в кольцо, которое становилось все уже и уже, людей было много, они громко между собой перекрикивались, бык пришел в замешательство, он фыркал, однако с места не двигался. Когда же он наконец решился перейти в нападение, на переднюю ногу ему накинули цепь, и ему ничего не оставалось, как покориться. Двое рабочих тихо-мирно повели его обратно в усадьбу.

Тут неожиданно показывается парень из Трённелага: маленький крепыш Франсис выкарабкался из пропасти и просит, чтобы ему помогли перелезть через стенку.

— Ты что, перепрыгнуть не можешь? — говорят ему в шутку.

— Не могу, ушибся, — отвечает он.

Чертову парню таки досталось, он расшиб до крови голову и выглядел скверно, зато уцелел, хотя и сам не понимал, каким чудом. Он был бедовый и весело поминал случившееся: у него такое чувство, будто его взяли и опрокинули вверх тормашками!

— Меня перемешали с щебенкой, во, глядите, я даже плююсь щебенкой. Ребята, дайте попить.

— У тебя в голове страшенная дыра, — сказали ему, — ты наверняка попортил ландшафт.

— Об этом мы поговорим после. Дайте же попить!

Он начал хватать ртом воздух и чуть было не потерял сознание. Нет, парню таки досталось, в кабинете у доктора Лунда выяснилось, что он сломал два ребра и сильно поранил голову.

На дорожные работы приходили посмотреть господа из Сегельфосской усадьбы. Гордон Тидеманн и фру Юлия, а иногда и фрекен Марна, та, что гостила до этого в Хельгеланне у своей сестры, вышедшей замуж за Ромео Кноффа. Фрекен Марна была светловолосой, как и ее мать, старая хозяйка усадьбы, и постарше Гордона, ей было уже под тридцать, приятная дама, с ровным, спокойным голосом, слишком уж спокойная, даже слегка апатичная.