Элизабет Гаскелл - Жены и дочери

И вот впервые в жизни Молли Гибсон вошла в число гостей, приглашенных в Тауэрз. Она была еще слишком юна, чтобы посещать школу с инспекционными проверками, и посему удостоилась приглашения отнюдь не по этой причине; просто так случилось, что лорду Камнору в очередной раз попала вожжа под хвост и он решил наведаться к арендаторам, где и столкнулся с мистером Гибсоном, местным доктором, выходящим из дома, в который собирался войти милорд; поскольку у него вдруг возникла нужда задать доктору какой-то вопрос (лорд Камнор редко расставался со своими знакомыми без того, чтобы не расспросить их о каких-нибудь пустяках, причем ответы интересовали его отнюдь не всегда), он проводил мистера Гибсона до амбара, где в стену было вделано кольцо, к которому была привязана лошадь доктора. Здесь же была и Молли, тихонько сидевшая на своем косматом маленьком пони в ожидании отца. Ее серьезные детские глазенки широко распахнулись, когда она сообразила, что оказалась в непосредственной близости от графа и что он прямиком направляется к ней; ведь в ее незамысловатом представлении этот седовласый, краснолицый и немного неуклюжий человек был чем-то средним между архангелом и королем.

– Ваша дочь, э-э, Гибсон? Славная маленькая девчушка, сколько же ей? А вот пони не мешало бы расчесать и вообще привести в порядок. – С этими словами граф потрепал лошадку по холке. – Как тебя зовут, дорогуша? Он изрядно запаздывает с уплатой ренты, как я уже говорил, но если он действительно болен, то мне придется попридержать Шипшенкса, поскольку тот – принципиальный и жесткий деловой человек. На что он жалуется? Ты ведь придешь на наше школьное сборище в четверг, дитя мое… запамятовал, как тебя зовут? Имейте в виду, Гибсон, вы должны прислать ее к нам или привезти сами. И шепните словечко своему груму, потому как я уверен, что в минувшем году этого пони не опаливали [3], не так ли? Не забудь про четверг, дитя мое… запамятовал, как тебя зовут? Мы договорились, не правда ли? – И с этими словами граф торопливо зашагал прочь, привлеченный видом старшего сына фермера в другом конце двора.

Мистер Гибсон поднялся в седло, и они с Молли отправились восвояси. Некоторое время они ехали молча, но потом робким и встревоженным голоском она поинтересовалась:

– Можно мне поехать?

– Куда, дорогая моя? – вопросом на вопрос ответил он, отвлекаясь от собственных профессиональных размышлений.

– В Тауэрз… в четверг, помнишь? Этот джентльмен, – Молли постеснялась назвать его титулом, – пригласил меня.

– А ты и вправду этого хочешь, милая моя? Подобные развлечения всегда представлялись мне довольно утомительными, как и весь день в целом. Я имею в виду то, что все начинается очень рано, да еще жара и все прочее.

– Ох, папа! – с упреком сказала Молли.

– Значит, ты хотела бы поехать, верно?

– Да, если можно! Ты же видел, он сам пригласил меня. Как ты думаешь, я должна согласиться? Ведь он просил меня целых два раза.

– Вот как! Что ж, посмотрим… Впрочем, да! Думаю, это можно устроить, если ты этого хочешь, Молли.

И они вновь погрузились в молчание. Наконец Молли сказала:

– Пожалуйста, папа, я очень хочу поехать… но вполне смогу обойтись и без этого.

– Как-то загадочно ты изъясняешься, дорогая. Но, полагаю, ты имеешь в виду, что вполне обойдешься и без этого визита, если возникнут неразрешимые трудности с тем, чтобы отвезти тебя в поместье. Не вижу этому никаких препятствий, так что можешь считать, что это дело решенное. Но не забывай, что тебе понадобится белое платье, так что предупреди Бетти, пусть она заранее подготовит для тебя наряд.

Впрочем, мистеру Гибсону нужно было сделать еще пару-тройку вещей перед тем, как благополучно отправить Молли на празднество в Тауэрз, чтобы он мог быть спокоен на сей счет. Итак, ему предстояли некоторые хлопоты, однако он с превеликой охотой готов был сделать Молли приятное; посему на следующий же день он прямиком направился в Тауэрз под предлогом того, что ему якобы нужно было навестить заболевшую горничную. На самом же деле он рассчитывал попасться на глаза миледи и получить у нее подтверждение того, что она одобряет приглашение лорда Камнора, сделанное им Молли. Время для визита он выбрал с присущей ему толикой природной дипломатии, к которой, говоря откровенно, ему приходилось прибегать довольно часто во время общения со столь важным семейством. Он въехал на конный двор около полудня, незадолго до обеда, но уже после того, как почтальон доставил корреспонденцию и все связанные с нею тревоги и обсуждение содержимого были позади. Привязав лошадь, он вошел в дом через черный ход; с этой стороны, кстати, особняк назывался «домом», а спереди – «Тауэрзом». Он повидал свою пациентку, дал необходимые указания экономке, после чего вновь вышел наружу, держа в руках редкий полевой цветок, и застал в саду одну из леди Транмер, а заодно, как надеялся и рассчитывал, и леди Камнор – она как раз обсуждала с дочерью содержание письма, которое держала в руке, одновременно отдавая распоряжения садовнику по поводу высадки в грунт кое-каких цветов.