Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Но козы упорствовали в своем желании, и тогда Зевс сказал:

— Ладно, вот вам рога!

И у коз выросли рога и… борода! Ведь сперва-то у коз и бороды никакой не было. Ах, как они огорчались из-за этой уродливой бороды! Куда больше, чем радовались своим горделивым рогам!

В дупле дикой яблони поселился рой пчел. Они наполнили его своим драгоценным медом, и яблоня так возгордилась, что стала презирать все другие деревья.

Тогда розовый куст ей крикнул:

— Чем гордишься ты, жалкая? Чужой сладостью? Разве плоды твои не остались такими же кислыми? Вот их попробуй напои-ка медом! И лишь тогда тебя благословит человек.

Олень сказал лисе:

— Теперь пропали мы, звери, кто послабее. Лев вступил в союз с волком!

— С волком? — переспросила лиса. — Это еще куда ни шло! Лев рычит, волк воет — можно успеть спастись бегством. Вот когда бы могучему льву пришло на ум заключить союз с бесшумной рысью, тут бы нам всем несдобровать!

— Скажи-ка мне, — спросила ива у тернового куста, — почему ты так жадно цепляешься за платье прохожих? На что оно тебе? Какая тебе в нем корысть?

— Никакой! — отвечал терновый куст. — Мне и делать-то с ним нечего; просто я хочу его разорвать.

— Мои фурии {163} , — сказал Плутон посланцу богов, — постарели и ослабели. Мне б помоложе, позлее! Пойди-ка, Меркурий, разыщи мне там наверху, на земле, трех особ женского пола, пригодных для этой роли.

И Меркурий {164} пошел.

Вскоре затем Юнона сказала своей прислужнице:

Как по-твоему, Ирида {165} , найдем ли мы среди смертных двух или трех девиц строгих правил? Воистину строгих! Чтобы посрамить Венеру {166} , которая вечно бахвалится, будто она подчинила себе весь женский пол. Ступай погляди. Уж где-нибудь ты их да отыщешь!

И Ирида пошла.

Где только она не побывала! Где только не искала! И все понапрасну! Она возвратилась к Юноне одна, и та встретила ее словами:

— Ни одной не нашла? Возможно ли? О, невинность! О, добродетель!

— Богиня, — сказала Ирида, — я чуть было не привела к тебе трех воистину целомудренных девиц. Ни одна из них ни разу не улыбнулась мужчине, ни одна не позволила искре любви разгореться в своем сердце, ибо затоптала ее в самом начале. Но… я опоздала.

— Как опоздала? — с удивлением спросила Юнона.

— Их успел увести к Плутону Меркурий.

— К Плутону? Да на что ж ему эти скромницы?

— Он сделает из них фурий.

Тиресий взял свой посох и пошел полем. Тропа привела его в священную рощу, и посреди рощи, на перекрестке трех дорог, он увидел двух змей, которые сплелись в любви. Тогда Тиресий поднял свой посох и ударом разлучил влюбленных. И — о, чудо! — в тот миг когда посох коснулся змей, Тиресий превратился в женщину.

Девять месяцев спустя женщина Тиресий снова пошла в священную рощу, и на том же месте, на перекрестке трех дорог, опять увидела двух змей, которые сплелись в борьбе. Тогда женщина Тиресий подняла посох и ударом разняла разъяренных змей. И — о, чудо! — в тот миг, когда посох разъединил дерущихся, женщина Тиресий опять превратилась в мужчину.

Оставь их, друг, оставь их, мелочных тайных завистников твоей возрастающей славы. К чему увековечивать метким словом их имена, удел которых — забвение?

Во времена той бессмысленной войны, которую вели против богов титаны {167} , они напустили на Минерву {168} чудовищного дракона. Но Минерва схватила дракона своей могучей рукой и забросила его на небо. С тех пор он там и блистает {169} . То, что иным служит наградой за великие деяния, для дракона было наказанием, достойным зависти.

Что сказать поэтам, которые так любят залетать за горизонт большей части своих читателей? Разве то, что однажды соловей сказал жаворонку:

— Не затем ли ты так высоко взлетаешь, дружок, чтобы тебя никто не услышал?

Над колыбелью принца, который впоследствии стал одним из величайших правителей своей страны {170} , склонились две добрые феи.

— Я подарю моему любимцу, — сказала одна из них, — зоркий взгляд орла, от которого не ускользнет ни одна мошка во всех его обширных владениях.

— Прекрасный подарок! — перебила ее другая фея. — Наш принц станет прозорливейшим из монархов. Но ведь орлу присуще и благородное презрение к мелочам, а не то бы он стал гоняться за каждой мошкой. Вот это-то качество пусть и примет принц от меня в подарок!