Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

— За кого ты меня принимаешь? — спросил ворон.

— За кого я тебя принимаю? — удивилась лиса. — А разве ты не тот могучий орел, посланец Зевса, который, что ни день, слетает на этот дуб, чтобы накормить меня, ничтожную? Зачем ты прикидываешься? Разве не вижу я в победоносных когтях твоих того дара, который твой бог вновь послал мне с тобою за мои молитвы!

Ворон был удивлен и немало обрадован, что его принимают за орла. «Уж не буду, — подумал он, — выводить лису из этого заблуждения». И, с глупым великодушием выпустив из когтей свою добычу, он гордо поднялся в воздух и улетел.

Лиса со злорадным смехом поймала мясо и тут же сожрала его. Но вскоре радость ее сменилась болью. Яд подействовал, и она издохла.

Пусть бы и вам никогда не добыть своей лестью ничего, кроме яда, проклятые подхалимы!

— Ах, я несчастный! — жаловался скряга своему соседу. — Этой ночью кто-то вырыл сокровище, которое я закопал в саду, а на его место положил вот этот камень, будь он трижды проклят!

— Да ведь ты бы все равно не воспользовался своим сокровищем, — утешал скрягу сосед. — Вот и вообрази, что этот камень и есть твое сокровище; тогда ты будешь не беднее, чем был.

— Я-то, может, и буду не беднее, чем был, — отвечал скупец, — да ведь другой стал насколько богаче! Ах, насколько он стал богаче! Вот что приводит меня в бешенство!

Лиса видела, как ворон обкрадывает алтари богов и питается жертвоприношениями. И она призадумалась: «Хотела бы я знать, потому ли ворон делит с богами жертвы, что он вещая птица, или потому его считают вещей птицей, что у него хватает наглости делить жертвы с богами».

Овца натерпелась обид от других животных и явилась к Зевсу просить, чтобы он облегчил ее участь.

Зевс выслушал ее благосклонно и ответил:

— Вижу я, мое кроткое создание, что я сотворил тебя чересчур беззащитной. Так выбирай же сама, как мне лучше исправить эту оплошность: вооружить ли тебя острыми зубами и острыми когтями?

— Ах, нет, — сказала овца, — я не хочу иметь ничего общего с хищниками!

— Тогда, может быть, — продолжал Зевс, — сделать твою слюну ядовитой?

— Ах, нет, — возразила овца, — ведь ядовитых змей все так ненавидят!

— Тогда я, пожалуй, украшу твой лоб рогами!

— Ах, нет, мой добрый творец! А то я еще стану такой же бодливой, как козел!

— Да ведь так и так, — сказал Зевс, — тебе придется самой наносить вред, если хочешь, чтобы другие боялись тебе повредить.

— Ну, тогда уж, — вздохнула овца, — оставь меня такой, как я есть. Ибо возможность наносить вред, боюсь я, возбуждает желание вредить. А уж лучше терпеть несправедливость, чем ее совершать.

Зевс благословил кроткую овцу, и с тех пор она никогда больше ни на что не жаловалась.

— Хотелось бы мне быть такой же быстрой и сильной, как ты, — сказала однажды лиса тигру.

— А больше б тебе ничего не хотелось? — спросил тигр. — У меня ведь есть и еще кое-что, что бы тебе весьма подошло.

— Нет, больше мне ничего не надо!

— И моей шкуры не надо? А ведь она так же двуцветна, как твой характер. Вот когда б твоя внешность стала совсем как твоя душа!

— Потому-то она мне и ни к чему! — отвечала лиса. — Благодарю покорно! Я вовсе не хочу казаться тем, что я есть. Вот если бы богам было угодно заменить мой мех перьями, тогда дело другое!

Когда Юпитер праздновал свадьбу и все звери приносили ему дары, Юнона вдруг хватилась овцы.

— А где же овца? — спросила богиня. — Почему наша кроткая овечка не пользуется случаем выразить свою благонамеренность и не несет нам дара?

Тут вышла вперед собака и сказала:

— Не гневайся, богиня! Еще сегодня я видала овцу. Она так сокрушалась и так убивалась!

— О чем же она сокрушалась? — спросила растроганная богиня.

— «Ах, я несчастная! — говорила она. — Ничего-то у меня не осталось, ни молока, ни шерсти! Что же мне принести в дар Юпитеру? Неужто мне одной суждено явиться к нему ни с чем? Лучше уж пойду попрошу пастуха принести меня в жертву!»

В это время вместе с молитвой пастуха дым жертвенного костра пробился сквозь облака — о, сладостный для Юпитера запах!

Вот теперь-то Юнона и проронила бы первую слезу, если б бессмертные боги умели плакать.

Козы просили Зевса, чтобы он и их наделил рогами; сперва ведь у коз никаких рогов не было.

— Получше обдумайте то, о чем просите, — говорил им Зевс. — Ведь вместе с рогами вы получите и кое-что другое, что неразлучно с ними, а это вряд ли будет вам по душе.