Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Признаюсь,
Вам ведомо, как мыслить надлежало б
Храмовникам.

Храмовникам одним?
И только «надлежало б», ибо так
Устав велит? Мне ведомо другое:
Как думать должен честный человек,
А много их живет в подлунном мире.

Но все-таки — различных?

О, конечно!
По платью, стати и по цвету кожи.

Но в той стране их больше, в этой меньше?

Различие не столь большой руки:
Великий муж нуждается в просторе;
Расти они погуще, так один
Другому ветви поломал бы. В нас же,
Не столь великих, недостачи нет.
Нам не пристало брезговать друг другом!
Чтоб шишка перед почкой не кичилась,
Верхушке не казалось, что она
Не вскормлена землей, как всё на свете!

Прекрасно! Но уж вам ли не знаком
Народ, что первый изо всех вот эту
Брезгливость в мир привнес, себя хвастливо
Провозгласивши избранным народом?
Натан! Я ненависти не питаю
К народу вашему, но не могу
Не презирать его гордыни, нами
Воспринятой и миром мусульманским {122} :
«Лишь наш господь есть истый бог!»
Вам странно,
Что я, храмовник, это говорю?
Но где, когда слепое изуверство
С таким свирепым рвением решалось
За веру биться в «бога своего»,
Провозглашать его лишь истым богом,
Навязывать его другим народам? {123}
Когда и где такое ослепленье
В столь черном облике себя являло,
Как не сейчас и здесь? Ужель повязка
Не упадет с прозревших глаз людских?
Но смотрят и не видят! Позабудьте,
Что я вам говорил… Прощайте!

Нет!
Теперь-то я и не оставлю вас.
О, будемте друзьями! Презирайте
Народ мой, сколь угодно. Мы себе
Его не выбирали. Я и вы —
Не наш народ еще. Народ — что значит?
Жид иль христианин не в той же ль мере
И человек? О, если б я нашел
В вас мужа, что довольствуется быть
Лишь человеком!

Вы нашли его.
Вот вам рука моя! Как я стыжусь,
Что вас, Натан, не опознал я сразу!

А я горжусь, напротив! Лишь в обычном
Нетрудно разобраться.

Лишь о редком
Нетрудно помнить вечно! Мы должны,
Должны, Натан, друзьями стать!

А разве
Мы не друзья? Как Рэха будет рада!
Какие дали дивные открылись
Моим глазам! Но повидайтесь с ней.

Сам не дождусь свиданья! Кто бежит
Из дома вашего? Не Дайя ль это?

Да… И в таком испуге!

С нашей Рэхой
Чего бы не стряслось?

Натан!

Ну, что?

Уж вы простите, благородный рыцарь,
Что я вам помешала.

Ну?

В чем дело?

Султан прислал за вами. Он желает
Вас видеть! Боже упаси!

Меня?
Султан? Он, верно, хочет посмотреть,
Что я привез. Скажи, товар-де прибыл,
Но я его еще не разгрузил.

Не о товарах речь! Он хочет с вами
Поговорить лицом к лицу, и тотчас!

Ступай! Скажи, что я к нему иду.

Не обессудьте, благородный рыцарь,
Но — видит бог! — мы в страхе и сомненьях.
Что вздумалось султану?

Вот узнаем.
Ступай себе, ступай!

Так, значит, с ним
Вы не встречались раньше?

С Саладином?
Я не искал и не бежал с ним встречи.
Молва о нем так хороша, что ей
Хотелось верить, а не дознаваться,
Верна ль она. Теперь — другое дело!
Кто б ни был он, но он вернул вам жизнь…

Вы правы! Жизнь, которой я живу, —
Его подарок.

Мне же Саладин
Две жизни, нет, три жизни подарил.
Все изменилось между ним и мною:
Он приковал нерасторжимой цепью
Меня к себе; как ревностный слуга,
Жду не дождусь я первого приказа
Из уст его. Всем жертвовать готовый,
Не откажусь признаться я и в том,
Что из-за вас я стал ему слугою.