Томас Гарди - Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения

И они устремились на скалы
Среди мрака гор_я_,
Потерявшие плоть,
Не обнять эти призраки, хоть
Мне на острове тотчас же видно их стало
Под лучом фонаря.

V

Я услышал: «Домой», догадался:
То шептала душа
Душам, павшим в бою
Возле тропика в дальнем краю,
Подобраться неслышно я к ним постарался,
Затаясь, не дыша.

VI

Мчался с Севера дух незнакомый
И пылал он огнем,
Бестелесным он был,
«Вы солдаты мои?» — он спросил.
«Да, — сказали они. — Мчимся к отчему дому,
Там мы славу пожнем».

VII

Дух сказал: «Побывал я в отчизне,
Чтут вас там и скорбят,
Но не доблести чтут
И о славе речей не ведут!»
«Но ведь слава нам стоила жизни!
Что же там говорят?»

VIII

«Вспоминают о ваших проказах,
Будто то — чудеса;
Ведь удел матерей
Помнить шкодничества сыновей
И молиться о том, чтобы души их сразу
Приняли небеса.

IX

А отец — тот винит себя в горе:
Зря не дал ремесло,
Делу не обучил,
Зря раздул его воинский пыл,
Ведь от разных военных историй за море
Мальчика занесло».

X

«Генерал, а любимые наши
Нам, как прежде, верны?»
«Что ж, иные скорбят,
Нарядиться другие хотят
В честь солдат, ну а третьи, те даже
Новой страстью полны».

XI

«А как вдовы?» — вдруг кто-то сурово,
Обреченно спросил.
«Не о славе, увы,
О размолвках и счастье любви
Вот о чем причитают несчастные вдовы,
Выбиваясь из сил».

XII

«Что ж, выходит, военная слава
Меньше значит для жен,
Чем семья и чем дом,
И нас помнят и чтут в доме том
Как мужей — не солдат, вот диковина, право,
Я не слишком польщен.

XIII

Знал бы, не вылезал из могилы!
Возвращаюсь назад!»
Кто-то горько вскричал,
Но товарищ ему отвечал:
«Знать, что нас не за славу семья полюбила,
Мне милей во сто крат!»

XIV

Улетали солдатские души,
Надвое разделясь;
Те, что в бытность свою
Больше славы любили семью,
Те — домой; те, которым в семье было хуже,
Понеслась эта часть

XV

К океану и над океаном
Вдруг зависла на миг;
Видя Рейс, видя мыс,
Мириады их бросились вниз,
В этом месте забвения душ окаянном
Океан принял их.

XVI

А избравшие родину души
Быстро мчались к семье,
Как на Троицу вихрь,
В небе стихло жужжание их,
Но печаль океана не сделалась глуше
И осталась во мне.

В слепом далеке безо всяких мет
В забвенье покоится жалкий прах
Того существа, что воспел поэт
В необыкновенных своих стихах.

Когда-то с полей прогоняя сон,
Тот жаворонок звенел, паря
В дневной синеве, и не знал, что он
Бессмертен — поэту благодаря!

Он жил незаметно, как все, и вот
Однажды в глаза ему прянул мрак
Невзрачным комочком упав с высот,
Он умер — неведомо где и как.

Быть может, теперь он лежит в траве
На этом холме, иль у той межи,
Иль там в изумрудной густой листве,
Иль в этих колосьях поспевшей ржи?

Найдите его! Безымянный певец
Достоин иного! О, феи, пора
Доставить сюда драгоценный ларец
Из золота, жемчуга и серебра!

Откроем и снова замкнем на замок
Бесценный ларец, чтоб навек сохранить
Святые останки того, кто помог
Поэту гармонию приворожить!

О, Жизнь, до чего ж томит
Меня твой понурый взор,
Твой вечно унылый вид,
Таящий немой укор.

Твои слова о Судьбе
Известны мне наперед,
И здесь у меня к тебе
Давно особенный счет.