Альфонс Доде - Том 3. Фромон младший и Рислер старший. Короли в изгнании

— Он — королевской крови!

Фредерика вспылила и от возмущения даже вскочила с места. Но тут в ее памяти вырисовывается, ей чудится засыпанный розами гробик и в нем — восковое личико ее дочки. Бушро тоже встает; его вдруг осенило, и он узнает иллирийскую королеву; до этого он никогда ее не видал, так как она нигде не бывает, но ее портреты часто попадались ему на глаза.

— Сударыня!.. Я же не знал…

— Не смущайтесь, — быстро смягчившись, говорит Фредерика. — Я пришла к вам узнать истинную правду, ведь мы ее никогда не слышим, даже в изгнании… Ах, господин Бушро! Если б вы знали, до чего королевы несчастны! Мне же там не дают покоя, все ко мне пристают с этой операцией! И ведь они прекрасно знают, что речь идет о жизни моего сына… Но — государственные соображения!.. Через месяц, через две недели, а может быть, еще раньше к нам должна прибыть депутация от иллирийского сейма… Она хочет посмотреть на короля… Больной — это бы еще ничего, но слепой! Слепого им не надо… Значит, операция, хотя бы с риском для жизни!.. Или царствуй, или умирай… И я чуть было не стала соучастницей этого преступления… Бедный маленький Цара!.. Боже мой, да зачем ему царствовать!.. Только бы он был жив! Только бы он был жив!..

Пять часов. Смеркается. По улице Риволи, запруженной в эту пору, когда парижане возвращаются из Булонского леса к обеду, экипажи медленно двигаются мимо тюильрийской решетки, освещенной ранним закатом и как будто бросающей под ноги прохожим свои длинные перекладины. Та сторона, где Триумфальная арка, еще облита багрянцем, напоминающим свечение северных зорь, противоположную сторону уже окутали фиолетово-черные тени, особенно густые по краям. В том направлении катится тяжелая карета с иллирийским гербом. При повороте на улицу Кастильоне королева видит балкон гостиницы «Пирамиды» и припоминает мечты, волновавшие ее в день приезда в Париж, летучие и певучие, как музыка, игравшая тогда в зелени парка. Сколько разочарований постигло ее с того дня, сколько ей пришлось побороться! Ну, а теперь всему конец, всему. Династия угасла… Могильный холод охватывает ее плечи, а карета углубляется в мрак, все дальше и дальше в мрак. И поэтому королева не видит того нежного, робкого, умоляющего взгляда, каким смотрит на нее мальчик:

— Мама! Если я не буду королем, ты меня не разлюбишь?..

— Дорогой ты мой!..

Она крепко сжимает протянутую ей ручку… Полно! Жертва принесена… Согретая, ободренная этим пожатием, Фредерика теперь только мать, и больше никто. И когда, словно для того, чтобы напомнить ей прошлое, перед ней вырастают позлащенные лучом заката мощные развалины Тюильри, то, глядя на них, она не испытывает волнения и уже ни о чем не вспоминает, — так смотрят на руину Ассирии или Египта, свидетельницу исчезнувших нравов и племен, ибо древняя эта громада мертва.

Родители Юлии Доде, которым посвящен роман, выпустили в 1856 году сборник своих стихов «На полях жизни».

монолог из трагедии Гюго «Рюи Блаз» (1838 г.) (действие III, явление 2-е). В этом монологе герой — лакей, ставший первым министром, — обличает корыстных испанских вельмож.

«Антоны» — драма Александра Дюма-отца (1831 г.). «Детский доктор»-мелодрама Анисе-Буржуа и Деннери (1855 г.).

герой драмы Баррьера и Тибу (1853 г.), явившейся ответом на «Даму с камелиями» Дюма-сына: молодой скульптор, погубленный своей любовницей, бессердечной куртизанкой Марко.

герой популярной мелодрамы Анисе-Буржуа и Дюге (1859 г.), мужественно защищающий свою маленькую приемную дочь.

цитата из стихотворения Виктора Гюго «Уснувший Вооз».

округ в департаменте Нижней Сены; девушки из Ко славились своеобразными костюмами и прическами.

то есть Жан-Жак Руссо.

Исмаилия-город в Египте, где в описываемую эпоху шли работы по прорытию Суэцкого канала.

Имеются в виду костюмированные балы, которые давались в парижской Опере каждую зиму с 10 декабря до Великого поста; обычно на них собирался парижский «полусвет».

В Бисетре, под Парижем, находилось убежище для умалишенных и престарелых.

цитата из трагедии Гюго «Король забавляется» (1832) (действие V, явление 3-е) — слова шута Трибуле, узнавшего, что его месть королю не удалась.