Энтони Троллоп - Финиас Финн, Ирландский член парламента

Я думаю однако, что пчела на шапкѣ Паллизера, на которую лордъ Кэнтрипъ намекалъ, жужжала о чемъ-то другомъ, а не о политикѣ.

— Я не сомнѣваюсь, что вы опять скоро къ намъ воротитесь. Люди, которые дѣйствительно занимаются своимъ дѣломъ, слишкомъ рѣдки для того, чтобы ихъ оставлять спокойно сидѣть на ихъ депутатскихъ скамьяхъ.

Это было сказано очень ласково и Финіасъ былъ польщенъ и утѣшенъ. Онъ не могъ однако растолковать лорду Кэнтрипу всю правду. Для него мечта о политической жизни исчезла навсегда. Онъ испыталъ ее и ему удалось выше самыхъ обширныхъ его надеждъ. Но, не смотря на его успѣхъ, земля обрушилась подъ его ногами и онъ зналъ, что онъ никогда не можетъ попасть въ ту нишь въ галереѣ свѣта, которую онъ теперь оставлялъ.

Въ этотъ же самый день онъ встрѣтилъ Грешэма въ одномъ изъ корридоровъ, ведущихъ въ парламентъ, и первый министръ взялъ нашего героя подъ руку и вошелъ вмѣстѣ съ нимъ въ переднюю.

— Я жалѣю, что мы лишаемся васъ, сказалъ Грешэмъ.

— Вы можете быть увѣрены, что мнѣ самому очень жаль, отвѣчалъ Финіасъ.

— Безъ сомнѣнія, вы и мистеръ Монкъ думаете, что вы правы, продолжалъ Грешэмъ.

— Мы дали сильныя доказательства тому, что мы такъ думаемъ, сказалъ финіасъ. — Мы отказываемся отъ нашихъ мѣстъ, а мы оба очень бѣдны.

Мнѣ кажется, вы ошибаетесь не столько въ вашемъ взглядѣ на самый вопросъ, который, сказать по правдѣ; я не совсѣмъ еще понимаю.

— Мы постараемся объяснить паши взгляды.

— И безъ сомнѣнія сдѣлаете это очень ясно. Но мнѣ кажется, что мистеръ Монкъ неправъ, желая, какъ членъ министерства, навязать мѣру, которая, хороша она или дурна, все-таки министерство не желаетъ принять — по-крайней-мѣрѣ теперь.

— Вотъ почему онъ и подалъ въ отставку, сказалъ Финіасъ.

Разумѣется. Но мнѣ кажется, что онъ не понялъ единственный способъ, по которому большая партія можетъ дѣйствовать вмѣстѣ, если она можетъ оказать услугу странѣ. Не думайте ни минуты, что я осуждаю васъ или его.

— Я ничего не значу въ этомъ дѣлѣ, сказалъ Финіасъ.

— Могу увѣрить васъ, мистеръ Финнъ, что мы не смотрѣли на васъ съ такой точки зрѣнія, и надѣюсь, что настанетъ время, когда мы можемъ сидѣть опять на одной скамьѣ.

Ни на какой скамьѣ въ парламентѣ не будетъ сидѣть онъ такимъ образомъ! Вотъ что давило его душу въ ату минуту, а не потеря его должности. Онъ зналъ, что не можетъ осмѣлиться думать остаться въ Лондонѣ какъ членъ парламента, не имѣя никакого другого дохода кромѣ того, который его отецъ могъ ему дать, еслибъ онъ даже могъ опять достать мѣсто въ парламентѣ. Когда онъ въ первый разъ сдѣлался депутатомъ отъ Лофшэна, онъ увѣрялъ своихъ друзей, что его обязанность какъ члена нижней палаты не помѣшаетъ ему заниматься адвокатурою въ судѣ. Теперь онъ пять лѣтъ былъ членомъ, и не сдѣлалъ ни одной попытки къ адвокатскимъ занятіямъ. Онъ попалъ совершенно на другой путь и имѣлъ большой успѣхъ, такой успѣхъ, что мужчины говорили ему, а женщины еще чаще мужчинъ, что его каррьера была чудомъ успѣховъ. Но такъ какъ ему было хорошо извѣстно съ самаго начала, въ той новой профессіи, которую онъ выбралъ, былъ тотъ недостатокъ, что ничего не было постояннаго. Тѣ, которые имѣли успѣхъ, вѣроятно могли имѣть его опять; но успѣхъ былъ промежуточный и могли быть годы трудныхъ занятій въ оппозиціи, членамъ которой къ несчастью не назначается жалованья. Почти необходимо, какъ теперь онъ зналъ, что тѣ, которые посвящаютъ себя такой профессіи, должны быть люди богатые. Когда онъ началъ свои занятія — во время его перваго депутатства отъ Лофшэна — онъ не думалъ поправить свой недостатокъ въ этомъ отношеніи богатымъ бракомъ. Ему и въ голову не приходило, что онъ долженъ искать себѣ партію съ этой цѣлью. Подобная мысль была бы вполнѣ непріятна для него. На немъ никогда не было пятна умышленнаго корыстолюбія. Но обстоятельства такъ устроились, что когда онъ сдѣлался извѣстенъ въ парламентѣ, сначала занялъ одну должность, а потомъ другую. перспектива любви и денегъ раскрылась передъ нимъ, и онъ отважно шелъ впередъ, оставивъ позади себя Ло и законъ — потому что эта перспектива была такъ привлекательна. Потомъ явились Монкъ и Мэри Флудъ Джонсъ и всe вокругъ него рушилось.

Все вокругъ него рушилось — однако съ ужаснымъ искушеніемъ для него опять надуть свои паруса цѣною правдивости и чести. Это искушеніе вовсе не тронуло бы его, будь мадамъ Гёслеръ безобразна, глупа или лично непріятна. Но по его мнѣнію она была самая прелестная женщина, когда-либо видѣнная имъ, самая остроумная и во многихъ отношеніяхъ самая очаровательная. Она предлагала отдать ему все, что она имѣла, такъ поставить его въ свѣтѣ, что оппозиція была бы для него гораздо пріятнѣе должности въ министерствѣ, и сдѣлала это такимъ образомъ, который былъ очень лестенъ для его тщеславія. Но онъ отказался отъ всего, потому что былъ связанъ съ дѣвушкой въ Флудборо. Читатели мои вѣроятно скажутъ, что онъ не былъ человѣкъ правдивый, если не могъ сдѣлать этого безъ сожалѣнія. Когда Финіасъ думалъ обо всемъ этомъ, у него было много сожалѣній.