Энтони Троллоп - Финиас Финн, Ирландский член парламента

— Зачѣмъ же мнѣ было не прійти? сказала она. — Разумѣется, я пришла, когда мнѣ сказали, что вы здѣсь. Я не думаю, что между нами должна быть ссора, потому что мы передумали.

— Такія перемѣны производятъ ссору, сказалъ онъ.

— Со мною этого не будетъ, если вы сами не захотите, сказала Вайолетъ. Для чего намъ быть врагами — когда мы знали другъ друга съ дѣтства? Самые дорогіе друзья мои — вашъ отецъ и ваша сестра. Для чего же намъ быть врагами?

— Я пришелъ спросить васъ, не находите ли вы, что я дурно поступилъ съ вами?

— Дурно поступили со мною! Конечно, нѣтъ. Развѣ вамъ кто-нибудь сказалъ, что я обвиняла васъ?

— Никто мнѣ этого не говорилъ.

— Такъ зачѣмъ же вы меня спрашиваете?

— Затѣмъ что я не хотѣлъ бы, чтобъ вы это думали. Я не имѣлъ намѣренія поступить грубо съ вами. Когда вы сказали мнѣ, что жизнь моя безславна…

— О, Освальдъ! не будемъ возвращаться къ этому. Какая польза будетъ изъ того?

— Но вѣдь вы это сказали.

— Не думаю.

Кажется, вы именно сказали это слово — самое жестокое слово, какое только вы могли придумать.

— Я не имѣла намѣренія быть жестокой. Если употребила это выраженіе, — я буду просить у васъ прощенія. Только покончимъ это. Такъ какъ наши мнѣнія о жизни вообще не сходятся, то намъ лучше не вступать въ супружество. Но это ужъ рѣшено и зачѣмъ же намъ возвращаться къ словамъ, сказаннымъ опрометчиво и просто непріятнымъ?

— Я пришелъ узнать, рѣшено ли это.

— Конечно. Вы сами рѣшили это, Освальдъ. Я сказала вамъ то, что считала себя обязанной сказать вамъ. Можетъ быть, я употребила такія выраженія, которыя мнѣ не слѣдовало употребить. Тогда вы сказали мнѣ, что я не могла быть вашей женой — и я думала, что вы правы, совершенно правы.

— Я былъ неправъ, совершенно неправъ, сказалъ онъ съ пылкостью: — такъ неправъ, что никогда себѣ не прощу, если вы не смягчитесь. Я былъ такъ глупъ, что не могу простить себѣ моей глупости. Я прежде зналъ, что не могу жить безъ васъ, а когда вы сдѣлались моею, я бросилъ васъ за сердитое слово.

— Это было слово не сердитое, сказала она.

— Скажите его опять и дайте мнѣ еще возможность отвѣтить на него.

— Мнѣ кажется, я сказала, что лѣность не… достойна уваженія, или что-нибудь въ этомъ родѣ, вѣроятно взятое изъ книжки съ нравоученіями. Человѣкъ съ такой тонкой кожей, какъ вы, долженъ выбрать для себя жену съ языкомъ мягче моего.

— Я не хочу выбирать другой, сказалъ онъ.

Но все-таки его тонъ и движенія были еще свирѣпы.

— Я выбралъ давно, какъ вамъ извѣстно довольно хорошо. Я перемѣняюсь не легко. Бъ этомъ я перемѣниться не могу. Вайолетъ, скажите опять, что вы будете моей женой, и я поклянусь работать для васъ какъ угольщикъ.

— Я желаю, чтобы мой мужъ — если онъ у меня будетъ — работалъ не совсѣмъ такъ, какъ угольщикъ.

— Послушайте, Вайолетъ, сказалъ онъ — и теперь свирѣпое выраженіе исчезло съ его лица и появилась улыбка, которая была болѣе грустна, чѣмъ радостна: — поступите со мной справедливо — или, лучше сказать, великодушно, если можете. Я не знаю даже — много ли любили вы меня.

— Очень много — давно, когда вы были мальчикомъ.

— А послѣ не любили? Если такъ, мнѣ лучше уйти. Любовь только съ одной стороны дѣло самое жалкое.

— Очень жалкое.

— Лучше все перенести, чѣмъ стараться основать свою жизнь на такой любви. Есть такія женщины, которыя не могутъ любить никого.

— Это самое я говорила о себѣ Лорѣ недавно. Нѣкоторымъ женщинамъ такъ легко любить, другимъ такъ трудно, что можетъ быть онѣ не любятъ никогда.

— А вамъ?

— О! мнѣ… Въ этихъ вещахъ лучше ограничиться общностью. Я лучше не стану описывать себя, а то пожалуй ложно опишу.

— Вы никого не любите, Вайолетъ?

— Это мое дѣло, милордъ.

— Ей-Богу! это также и мое. Скажите мнѣ, что вы любите, и я тотчасъ васъ оставлю. Я не стану спрашивать о его имени и не стану болѣе безпокоить васъ. Если вы не любите никого и если вамъ возможно меня простить…

— Простить! когда же я на васъ сердилась?

— Отвѣчайте на мой вопросъ, Вайолетъ.

— Я не стану отвѣчать на этотъ вашъ вопросъ.

— На какой же вопросъ отвѣтите вы?

— На всякій, который касается васъ и меня, а не другихъ.

— Вы сказали мнѣ когда-то, что любите меня.

— Я сейчасъ сказала вамъ, что васъ любила — давно.

— А теперь?

— Это другой вопросъ.

— Вайолетъ, любите вы меня теперь?

— Вотъ ужъ это прямой вопросъ! сказала она.

— И вы отвѣтите на него?

— Я полагаю, что я должна отвѣтить.