Каролина Светлая - Дом «У пяти колокольчиков»

В заколосившейся уже пшенице слышалось щелканье перепелок; жаворонки перескакивали от борозды к борозде с задорно распушенными хохолками. Ах уж эти жаворонки! При виде жаворонков у Стасички вырывается вздох, а взор жадно и неотступно следует за ними. Те мысли, что одолевали ее начиная с пасхальных праздников и выливались в огорчавшие мать и духовника вопросы, сейчас снова пробудились с необычайной силой. Как радуются жизни эти крохотные певцы! Да, им есть чему радоваться: каждый по своей охоте выбрал себе пару, в то время как человек принужден жить, подчиняясь чужой воле, принужден соединиться с тем, кому его предназначат. А вздумаешь воспротивиться — закричат: грех! грех! Но что такое, собственно, грех? То, что не угодно богу. Полноте, не богу, — людям. В писании сказано, что бог — воплощенная любовь, что он призывает людей, настаивает даже, чтобы они возлюбили друг друга. Люди, однако, пренебрегают этой заповедью, не стремятся к блаженному слиянию сердец, — всяк жаждет лишь властвовать над себе подобным. Поглядите-ка на этих двух жаворонков, со звонкими трелями взмывших к небесам! Вот они уж стали невидимыми, растворились в золотом сиянии летнего дня, и на земле слышна только их ликующая песнь. Что им Конский рынок, «Барашек», богатство? С ними их свобода, песни, любовь… целый мир! Все прочее — сущие пустяки, ничего не значащие пустяки; дав им завладеть собою, человек перестает жить, он лишь влачит жалкое существование, подавленный сознанием собственной ничтожности. И вправду, жизнь жаворонков устроена умней и лучше, нежели человеческая жизнь…

Пока дочь предается этим размышлениям, мать между тем разглядывает яровые. Она довольна — хлеба хорошие, только бы не случилось напасти вроде града. Да вряд ли — с какой стати господу губить то, что им же взлелеяно? Но может статься, все же и погубит; слишком уж много расплодилось в людях злобы, тщеславия и легкомыслия. Как знать, не нашлет ли всевышний некое страшное бедствие, дабы они опомнились? Хотя при этом, конечно, и безвинные пострадают, но тут ничего не поделаешь. Надобно ведь ему когда-нибудь метлой погрозить, пусть не забывают, что он всемогущий владыка. Фрукты в этом году тоже уродились в изобилии; можно на масле сэкономить, раз у людей будет хорошая добавка к хлебу, да и детям зима не покажется столь долгой, когда имеется что погрызть.

Коляска приближается к деревне; там и сям завиднелись домики, перед каждым — развесистый куст бузины с похожими на белые блюдца большими цветами, которые покойный муж очень любил. При воспоминании о муже на глазах у матушки выступают слезы. Бедняга! Да будет ему земля пухом; славный, надежный был человек, разве что в хозяйственных делах не был смекалист и расторопен, зато не пил и не курил, как прочие. Мог ли он подумать в те времена, когда чистил с нею в палатке рыбу, что сама ювелирша проявит интерес к его дочери? Над некоторыми домиками склонились кроны больших ореховых деревьев, затеняющих крыши. И о чем только люди думают? Ведь с деревьев после дождя долго еще каплет, вода затекает под черепицу и дранку, из-за чего хозяевам приходится то и дело латать крышу!

Возле домиков бегают беловолосые, загорелые дочерна, в одних рубашонках мальчишки, но, видно, только что переодетые в свежее. Долго ли останутся они чистенькими? Не успеешь оглянуться, как они уже чернее трубочистов, через четверть часа родная мать не узнает своего ребенка, — до такой степени все они вывозятся в грязи. Видны и горницы с выскобленными добела полами, по-праздничному убранные. Матери заплетают там своим дочерям косы, ведь сегодня все девочки участвуют в торжественной процессии. Повсюду возле окон висят приготовленные на этот случай белые платья с розовыми бантами, а на подоконниках выставлены плетеные корзинки, из которых девочки будут доставать цветы и рассыпать их перед священниками. А матери каковы — сами приучают дочек наряжаться, а потом будут сетовать, что те не хотят признавать ничего, кроме шелков. Подобной распущенности прежде не было; если нынешние матери лишились рассудка, то откуда у их детей уму взяться? Готовы понавесить на девчонок всевозможные украшения независимо от того, есть в доме достаток или нет. Впрочем, сегодня иное дело, сегодня все принаряжаются во славу господа.

Вот уже и церковь видать — великолепный храм, ничего не скажешь, всякому городу пришелся бы к месту. Да ведь и крестьянам тоже хочется иметь красивое строение, вот и пускай владеют. Через минуту покажется постоялый двор, — любопытно, выйдет ли кто навстречу, завидев коляску владелицы «Барашка»? Ну как же, вот и они оба, хозяин с хозяйкой: он уже издалека снимает с головы свою бархатную шапочку, а она жестикулирует, давая понять, что нынче приготовит особливо вкусный обед, лишь бы матушка, как и в прежние года, остановилась у них после крестного хода; здешняя кухня ей, как всегда, непременно понравится. Матушка, подтверждая свое согласие, кивает в ответ, но сегодня — сдержанней обычного; она вспомнила, что, по всей вероятности, придет обедать сюда вместе с ювелиршей. Впрочем, мы ведь с вами заранее предположили, что матушка немного возгордится, когда сведет с той короткое знакомство.