Афонсо Лима Баррето - Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

Через эти места вьючные животные везли когда-то в Рио золото и алмазы Минас-Жерайса, а позднее — так называемые исконно бразильские товары. Не прошло и ста лет с тех пор, как кареты короля Жуана VI, тяжелые, как военные корабли, с далеко отстоящими друг от друга колесами, раскачиваясь, проезжали здесь по направлению к далекому Санта-Крусу. Думается, зрелище было не слишком величественным: двор испытывал нужду в деньгах, а король уже лишился короны. Солдаты в заплатанных мундирах уныло трусили на полудохлых клячах. И все же, наверное, власть выглядела величественно — не сама по себе, а лишь благодаря унизительному почтению, которое все должны были оказывать жалкому монарху.

У нас все бестолково, непрочно, недолговечно. В этих местах не было ничего, что свидетельствовало бы о прошлом. Старые дома с большими, почти квадратными окнами и мелкой расстекловкой появились тут не так уж давно — меньше полувека назад.

Куарезма и Алберназ проехали через эти кварталы, не погружаясь в раздумья о прошлом. Наконец, трамвай достиг моста, перед которым располагался участок, отведенный под бега, — небольшой пустырь, примыкающий к конюшням, — здесь разводили скаковых лошадей. На столбах ворот, на притолоках дверей — везде, где они были уместны и хорошо видны, — красовались большие подковы, конские головы, коллекции кнутов и прочие эмблемы, так или иначе связанные с лошадьми.

Дом старой негритянки стоял за мостом, возле железнодорожной станции Леополдина. К нему и направились генерал с майором, миновав по пути станцию. На большой площадке, черной от угольной пыли, громоздились штабеля дров и громадные кучи мешков с древесным углем; дальше начиналось локомотивное депо, где одни паровозы двигались по путям, а другие пыхтели, стоя на месте.

Наконец, они ступили на дорожку, которая вела к дому Марии Риты. День был сухим, так что по дорожке можно было идти. Дорожка упиралась в обширный мангровый лес — бесконечный, унылый и уродливый: он тянулся до края залива и на горизонте исчезал у подножия голубых гор Петрополиса. Низенький дом старухи был выбелен, крышу покрывала тяжелая португальская черепица. Он стоял чуть в стороне от улицы. Справа красовалась мусорная яма с объедками, тряпками, ракушками, обломками посуды — культурный слой, призванный порадовать археологов далекого будущего; слева росло дынное дерево, а ближе к забору торчал побег руты. Мужчины постучали в дверь. В открытом окне появилась молодая негритянка.

— Что вам угодно?

Они объяснили, что им нужно, и подошли к окну. Девушка крикнула кому-то в доме:

— Бабушка, тут два господина хотят с тобой поговорить, — и обратилась к генералу и его спутнику: — Входите, прошу вас.

В маленькой гостиной не было потолка, так что виднелись черепицы крыши. На стенах были в беспорядке развешаны старые цветные календари, святцы, фотографии из газет, так что свободной оставалась только верхняя треть. Рядом с Богоматерью-на-Скале висел портрет Виктора Эммануила с огромными, беспорядочно торчащими усами; мечтательно запрокинутая женская голова на календаре, казалось, смотрела на расположившегося поблизости Иоанна Крестителя. Над дверью, которая вела во внутренние помещения, коптила укрепленная на уголке лампадка, и сажа оседала на фарфоровую Мадонну.

Вскоре появилась и старуха — в рубашке с кружевным вырезом, открывавшим тощую грудь, и с воротом, отделанным бисером в два ряда. Она хромала и, казалось, помогала себе при ходьбе, положив ладонь левой руки на увечную ногу.

— Добрый день, тетушка Мария Рита, — сказал генерал.

Женщина ответила на приветствие, но ничем не показала, что знакома с собеседником. Генерал тут же сказал:

— Разве ты меня не узнаешь? Я генерал… полковник Алберназ.

— А, сеньор полковник! Сколько лет, сколько зим! Как поживает дона Марикота?

— Хорошо. Бабуля, мы хотим, чтобы ты помогла нам выучить несколько песенок и танцев.

— Я?! Да что вы, сударь?

— Ну-ну, тетушка Мария Рита… что тебе стоит… ты знаешь танец «Бумба-Меу-Бой»? [6] В переводе — «Ударь бычка» — народная песня, давшая, в частности, название ежегодному фестивалю в штате Ма- раньян (северо-восток Бразилии).

— Я уже забыла его, сударь.

— А «Бой-Эспасио»? [7] «Бычок с раскидистыми рогами».

— Это старая вещь, времен рабства. Откуда мне помнить?

Она растягивала гласные. На лице ее играла мягкая улыбка, а взгляд был устремлен куда-то вдаль.

— А что-нибудь для праздников? Знаешь такое?