Кейт Шопен - Пробуждение

Она заставила себя съесть почти весь суп и теперь вылавливала вилкой кусочки рыбы.

Влюбленные с выгодой для себя использовали ситуацию всеобщей заинтересованности поступком Роберта, чтобы шепотом говорить о вещах, которые, как они справедливо полагали, не были интересны никому, кроме них самих. Дама в черном когда-то давно получила молитвенные четки уникальной ручной работы из Мексики с прикрепленной к ним совершенно особенной индульгенцией. Но она так и не смогла выяснить точно, распространяется ли отпущение грехов за пределы мексиканской границы.

Отец Фошель, священник местного собора, попытался дать этой почтенной даме объяснение, но не смог удовлетворить ее интерес. Поэтому она умоляла Роберта выяснить в Мексике, если это возможно, имеет ли она право на отпущение грехов с необычными мексиканскими четками в любом другом месте. Миссис Ратиньоль выразила надежду, что Роберт проявит крайнюю осторожность в общении с мексиканцами, которые, как ей представляется, люди коварные, бессовестные и мстительные. Она полагала, что вправе осуждать целый народ. Сама она лично знала только одного мексиканца: он делал и продавал замечательные тамалес [24] Кукурузный пирог. . Адель ему безоговорочно доверяла, такой он был учтивый и любезный. Не так давно его арестовали за то, что он пырнул ножом свою жену, и она не знает, повесили его в конце концов или нет.

Виктор, развеселившись, попытался рассказать историю про одну мексиканскую девушку, которая как-то зимой подавала горячий шоколад в кафе на Дофин-стрит. Никто его не слушал, кроме старого мистера Фариваля, который от смеха зашелся в судорогах.

Эдна задавала себе вопрос, не сошли ли все эти люди с ума, что говорят так много и так громко. Сама она ничего не могла сказать о Мексике или мексиканцах.

— Во сколько вы уезжаете? — спросила Эдна Роберта.

— В десять, — ответил он. — Бодле хочет дождаться луны.

— Вы готовы ехать?

— Полностью готов. Я беру с собой только сумку, а чемодан соберу в городе.

Роберт повернулся, чтобы ответить на какой-то вопрос матери, и Эдна, допив свой черный кофе, вышла из-за стола.

Она прошла прямо к себе в комнату. После улицы маленький коттедж показался ей тесным и душным. Но Эдне было все равно. Оказалось, что множество вещей в комнате требуют ее внимания. Молодая женщина принялась приводить в порядок туалетный столик, ворча на няню, которая в соседней комнате укладывала детей спать. Она собрала отдельные предметы одежды, висевшие на спинках стульев, и убрала их в платяной шкаф или ящик комода, где им положено было быть. Она сменила платье на более удобный и просторный капот. Затем переделала прическу, с необычной для себя энергией расчесав волосы. Затем вошла в детскую, чтобы помочь няне уложить мальчиков.

Дети пребывали в веселом расположении духа и были настроены болтать, да и вообще делать все что угодно, только бы не лежать тихо с закрытыми глазами. Эдна отослала няню ужинать и разрешила ей не возвращаться. Затем она присела, чтобы рассказать сыновьям сказку. Вместо того чтобы успокоить, это еще больше возбудило мальчуганов, и они совсем не желали угомониться.

Мать оставила их посреди жаркого спора на тему о том, какой конец будет у сказки, которую она обещала дочитать в следующий раз.

Пришла маленькая негритянка, чтобы сообщить — миссис Лебрен приглашает миссис Понтелье посидеть с ними около дома, пока Роберт еще здесь. Эдна просила передать, что уже разделась, не очень хорошо себя чувствует, но, возможно, подойдет позже. Она снова начала одеваться и уже дошла до того, что сняла пеньюар, но потом еще раз переменила решение и, снова надев пеньюар, вышла на воздух и уселась рядом с коттеджем. Ей было слишком жарко, и она, ощущая раздражение от этого, энергично обмахивалась веером. Тут появилась миссис Ратиньоль, чтобы узнать, в чем дело.

— Меня, наверно, вывели из равновесия весь этот шум и суматоха за столом, — вздохнула Эдна, — и, кроме того, я терпеть не могу сюрпризы. Эта идея Роберта уехать до нелепости внезапна! Как будто это вопрос жизни и смерти! Он ни слова не сказал об этом за все утро, что провел со мной.

—Да, — согласилась миссис Ратиньоль. — По-моему, Роберт выказал по отношению ко всем нам — и к тебе в особенности — очень мало чуткости. Я бы не очень удивилась, если бы речь шла о других Лебренах — все они склонны выставлять себя героями. Но, должна сказать, я никогда не ожидала такого от Роберта. Ты идешь? Пойдем, дорогая, надо быть более общительной.