Ефим Райзе - Еврейские народные сказки [Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе]

Что он сделал? Он послал за евреем и полностью вернул ему долг.

Не прошло и двух недель, как графу опять понадобились деньги. Он снова послал за евреем и попросил у него денег, на этот раз не тысячу, а две тысячи злотых.

Выслушал еврей графа, кивнул головой и только попросил разрешения сходить домой и принести оттуда расписку.

Было это в канун праздника Пейсах. Вышел еврей, вернулся через полчаса, протянул графу кусок мацы и просит его написать расписку вместо бумаги на маце.

Посмотрел граф на еврея, как на сумасшедшего:

— Ты что, рехнулся, Янкель?

— Упаси Боже, — ответил еврей. — Я только боюсь, как бы мне вновь не пришлось глотать расписку ясновельможного пана.

Заходит однажды еврей-арендатор к своему помещику. Помещик в это время завтракал. На столе перед ним лежал нарезанный окорок, свежий белый хлеб и стоял жбан вина. Увидел пан еврея и с улыбкой предложил ему ветчины, но еврей отказался:

— Вы же знаете, ясновельможный пан, что нам, евреям, свинина запрещена.

Тогда пан налил два бокала красного вина и велел еврею вместе с ним выпить. Но еврей снова отказывается:

— Нам, евреям, запрещается пить вино не нашего изготовления.

Помещик удивился.

— А что будет, — спрашивает, — если ты в дороге, а съестных припасов у тебя нет, еврейских лавок поблизости нет и ты умираешь от голода и жажды? Так и умрешь, но не станешь у нас ничего ни пить, ни есть?

— Это другое дело, пан, — отвечает еврей. — Это называется пикуах нефеш, спасение души. Ради спасения жизни наша Тора разрешает есть и пить недозволенное. Пикуах нефеш отменяет все запреты.

Тогда пан вскочил, выхватил пистолет, наставил его на еврея и как закричит:

— Пей немедленно! Считаю до трех. Не выпьешь — буду стрелять!

Еврей испугался и выпил бокал до дна.

После этого пан и говорит еврею примирительно:

— Не сердись на меня, Мошка, я ведь пошутил.

— Сердиться? Что вы, — пробормотал еврей, — но было бы лучше, если бы вы пошутили раньше… с ветчиной…

Пан ехал на охоту. По дороге встретился ему местечковый шойхет Нойах. Пан остановился и строго спросил Нойаха:

— Куда ты идешь?

— Не знаю, ясновельможный пан! — ответил шойхет.

— Как не знаешь? — рассердился пан. — Ты что, смеешься надо мной? Слыхано ли, чтоб человек шел, сам не зная куда? Взять его и посадить в холодную!

— Вот видишь, ясновельможный пан, я был прав. Я шел в синагогу, а попал в холодную. Разве я мог об этом знать?

В Варшаве прохожий обращается к незнакомому еврею с вопросом:

— Простите, пан Рабинович, где тут почта?

Еврей:

— Откуда вы узнали, что моя фамилия Рабинович?

Прохожий (улыбаясь):

— Я попробовал угадать.

Еврей (улыбаясь):

— Тогда попробуйте еще раз и угадайте, где находится почта.

Спустился однажды Ангел Смерти на землю и женился. Но его жена оказалась такой злой, что даже Ангелу Смерти стало невмоготу. Терпел он, терпел, но жена так его пилила и мучила каждый день, что решил он ее бросить и уйти куда глаза глядят. Но у него был от той жены взрослый сын и вот, прощаясь с ним, он ему говорит:

— Учись, мой сын, и стань доктором. Запомни мои слова: когда придешь к больному и увидишь, что я стою у его ног, — знай, что он останется жить. Пропиши ему любое лекарство. Если увидишь, что я стою у изголовья, — значит, больной умрет и ничто ему не поможет.

С этими словами Ангел Смерти ушел.

Прошло много лет. Сын стал доктором, да таким, что о нем стали говорить, что он лучший в мире врач.

Однажды его вызвали к бедному больному еврею.

Шестеро детей стояло у постели больного, и все они горько плакали. Жалко стало доктору больного, и он решил вылечить его во что бы то ни стало. Вдруг видит: отец его, Ангел Смерти, стоит у изголовья больного. Что делать? Вдруг доктор говорит:

— Папа, если ты не уйдешь и не оставишь больного в покое, то я пойду за мамой и приведу ее сюда.

Услыхал это Ангел Смерти, испугался и убежал. Больной же был спасен и через несколько дней выздоровел.

Жил в местечке один еврей. Был он очень беден, никак не мог прокормить свою семью и решил поехать в соседний город на заработки. Пробыл он в городе и год, и два, но все неудачно. Видит: жить трудно, семье не помочь, и решил — делать нечего, надо возвращаться в местечко. Очень ему было тоскливо возвращаться, к тому же жена у него была языкастая, и пуще всего он боялся ее колкостей.