Лайош Надь - Избранное

Примерно с середины войны Бако стал работать в Будапеште: носил уголь на вокзале в Йожефвароше [64] Йожефварош — один из районов Будапешта. . Раз в две недели ездил на воскресенье домой, к семье. Затем начались бомбежки. Дома у него спрашивали, не страшно ли ему в Пеште, — ведь вокзал самое опасное место. Но он был человек неразговорчивый: бывало, даже плечами не пожмет в ответ. Лишь однажды сказал:

— Бедному человеку все едино, где ни быть. Нигде не скроешься.

Жена иногда пыталась уговорить его остаться дома: и в селе работа найдется, как-нибудь проживут.

— Куда мне деваться с тремя сиротами, если тебя убьют? — причитала она.

Бако не отвечал, смотрел в небо. Может быть, колебался. Однако в понедельник вставал рано на рассвете, целовал жену, детей и уезжал в Пешт. Нужны были деньги на жизнь, да еще домишко хотели выстроить: не вечно же батраками бездомными мыкаться.

Однажды в воскресенье с хутора на телеге прикатил хозяин. Он застал Бако дома. Во время беседы (говорил только хозяин) спросил:

— Что говорят в Пеште, кто выиграет войну?

Бако ответил:

— Кто бы ни выиграл, ни мне, ни семье моей хуже не будет!

— Ну-ну! — оторопел хозяин и перевел разговор на другое, спросил, когда будет готов дом. Он, мол, переезжает в деревню, а жена и дочь не хотят жить вместе с такой большой семьей.

Хозяин сказал это мягко, но, поглядев на детей Бако, мысленно добавил: не потерпят они в своем доме таких оборванцев!

Вскоре после этого разговора Бако уступил мольбам жены и остался дома. Они зажили еще беднее, потому что поденная плата стала совсем мизерной. Хозяева говорили, что при таких доходах больше и не заплатишь, очень уж низки цены на сельскохозяйственные продукты. Да и работа не каждый день случалась. В селе судачили о семье Бако. Негоже, мол, детям чумазым да оборванным бегать. Люди считали, что Бако не очень-то гонится за работой. И не следовало, мол, ему бросать хорошее место в Пеште. Чего дрожать за такую жалкую жизнь? Жена Часара прочла в газете очень умную статью, где было сказано, что крестьянки неэкономно обращаются с продуктами и не умеют готовить. Потому-то дети Бако и питаются так плохо. Когда речь заходила о Бако, Иштван Часар, у которого было восемьдесят хольдов земли, заявлял, что завидует таким людям, как Михай. Им лучше всех живется. Ест, как все прочие, а забот никаких: ведь не он платит большие налоги.

В конце войны Бако забрали в солдаты. Так как он прихрамывал на одну ногу, его послали отбывать трудовую повинность в Будапешт, а оттуда вскоре переправили в Задунайщину. В то время русская Красная Армия вышла к Тисе. При отправке Бако сумел передать весточку с земляком, но письма послать уже не мог; связь с семьей прервалась. В то время как раз достраивался их дом. Бако отложил немного из заработанных в Пеште денег (пришлось поголодать) да ссуду на строительство взял — шурин за него поручился, — так вот и удалось сколотить сумму на дом. В четыре тысячи восемьсот пенгё обошелся. Стоял, как одинокая сторожка, на маленьком холме у южной околицы, совсем почти за селом. Жена с детьми переселилась в домишко, который был таким крохотным, что они едва в нем разместились.

А Михая Бако начальники уводили все дальше на запад. Его служба была непрерывным походом, — привал, и снова марш. Голодный и замерзший, он хромал в тупой усталости, не понимая, что с ним происходит. Он лишь смутно догадывался, что дела господ не очень-то блестящи. Жалеть об этом он не мог, да и не хотел. Его товарищи по службе иногда тихонько переговаривались о чем-то. Но из их речей он не мог разобрать, что к чему: одни с горя повесили головы, у других появилась надежда, а на что, он не знал. Офицеры время от времени внушали солдатам, что скоро армия остановится, а затем повернет обратно. Выбьют, мол, русских из страны, и все те, кто остался дома, жестоко поплатятся. Один из солдат, стоявший рядом с Бако, как-то пробормотал:

— Если могут выгнать, зачем было пускать их сюда?

У Бако вырвалось одобрительное:

— Вот именно!

От товарищей по службе Бако слышал, — это передавалось шепотом, — что Будапешт давно пал. Слышал он и о каком-то правительстве, о готовящемся разделе земли. Об этом говорили солдаты, впрочем, и офицеры тоже, которые разъясняли, что в Венгрии хотят отнять землю у законных владельцев.

Русские уже приближались к Германии. Отряд, где служил Бако, уводили все дальше на запад. Бако слышал, что в его придунайское село давно вступила Красная Армия. Однако он не знал, что в том районе шли бои. Несколько артиллерийских снарядов залетело в село. Один снаряд попал в его дом. Дети гуляли на улице, но жена возилась в кухне: взрывом ее убило.