Пио Бароха - Алая заря

— Ну, а ты–то сам?

— Я, сказать тебе по правде, и сам не знаю, люблю ее или нет.

— Все еще не можешь забыть ту, другую?

— Та хоть любила меня.

— Что не помешало ей бросить тебя. А Сальвадор тебя любит.

— Этого я не знаю.

— Прекрасно знаешь. Если бы не она, кем бы ты сейчас был?

— Бродягой.

— Вот именно.

— Да, я в этом не сомневаюсь… Но чувство благодарности одно дело, а любовь — другое.

— У тебя к ней ничего нет, кроме чувства благодарности?

— Сказать по правде, не знаю. Ради нее я готов сделать все, что угодно, но она для меня все равно как старшая сестра или мать.

Мануэль замолчал, так как в этот момент в мастерскую вошел отец механика, Ребольедо–горбун, со своим приятелем.

Это была прелюбопытная пара. Ребольедо–старший носил широкополую шляпу цвета беж, украшенную черной газовой лентой, почти лилового цвета пиджак и почти желтые панталоны, цветом своим напоминавшие флаг, который выбрасывают зачумленные корабли; в руках у него была трость с роговой ручкой.

Приятель его — старичок с маленькими блестящими глазками на лисьей мордочке, с фиолетовым носом в венозных прожилках и с короткими седыми усами. Одевался он франтовато. На нем был пиджак из твердого как камень сукна, суконные брюки, в руках он держал палку из дорогого дерева с набалдашником, а на жилетке висела цепочка от часов с брелоками. Звали этого господина Кануто, сеньор Кануто, и жил он в одном из домов неподалеку от Патриаршего кладбища.

— А сестры твоей здесь нет? — обратился цирюльник Ребольедо к Мануэлю.

— Нет, как видите.

— Но она сойдет к нам?

— Вероятно.

Горбун вышел в прихожую и оттуда стал звать Игнасию:

— Сенья́ Игнасия! Сенья́ Игнасия!

— Сию минуту идем, — откликнулась та сверху.

— Ты сыграешь с нами? — предложил цирюльник Мануэлю.

— Да нет, по правде сказать, не хочется.

— А ты? — обратился он к сыну.

— Нет, отец. Я не буду.

— Этим молодым людям ручные забавы не по вкусу, — серьезно промолвил сеньор Кануто.

— Ну их! Если нас трое, то мы будем играть в туте, — проворчал цирюльник.

Вошла Игнасия, женщина лет тридцати–сорока, тощая как щепка, несколько позже появилась Сальвадора.

— А где Энрике? — спросил Мануэль девушку.

— Играет в соседнем дворе…

— Не желаешь ли составить партию? — обратил к ней Ребольедо.

— Пожалуй.

— Итак, две пары есть.

— Попались на удочку, — сказал Перико Сальвадоре, — сочувствую вам.

— А ты бы помолчал, — прикрикнул на него цирюльник. — Что за скучный народ нынешняя молодежь. Подсаживайся к нам, Сальвадора. Увидишь, как мы их сейчас разделаем, хотя они и сами порядочные доки. Вам сдавать, сенья́ Игнасия… Прошу.

Оба приятеля и Игнасия играли с большой старательностью. Сальвадора же была рассеянна, но часто выигрывала.

Между тем Перико и Мануэль, стоя у окна, продолжали разговор. На улице шумел дождь. Перико рассказывал, над чем он трудится. С одним делом, как ему казалось, он благополучно справился: это было упрощение вольтовых дуг. В скором времени он собирался взять патент на свое изобретение.

Электрик хотя и разговаривал с Мануэлем, но не спускал глаз с Сальвадоры, и взгляд его был полон почтительной нежности и восхищения. Неожиданно перед самым окном выросла чья–то голова. Какой–то незнакомец заглядывал внутрь.

— Кто это за нами подсматривает? — спросил Ребольедо.

Мануэль выглянул в окно. Там стоял юноша в черном, стройный, бледный, в островерхой шляпе, из–под которой выбивались длинные волосы. Молодой человек отступил на середину улицы и стал рассматривать дом.

— Кажется, он что–то ищет, — сказал Мануэль.

— Кто бы это мог быть? — промолвила Сальвадора.

— Смотрите, грива какая длинная. Чудак какой–то: расхаживает под окнами и мокнет под дождем, — отозвался Перико.

Сальвадора встала и посмотрела в окно.

— Наверное, художник — заключила она.

— Он выбрал не самое лучшее время для рисования, — заметил сеньор Кануто.

Юноша, оглядев дом со всех сторон, решился наконец войти.

— Узнаем, что ему надо, — сказал Мануэль и, отворив дверь мастерской вышел в коридор. Там стоял длинноволосый юноша, а рядом с ним — черный пес с мягкой длинной шерстью.

— Здесь живет Мануэль Алькасар? — спросил длинноволосый с легким иностранным акцентом,

— Мануэль Алькасар?! Это я.

— Ты?.. Неужели это ты?.. Ты не узнаешь меня? Я — Хуан.

— Какой Хуан?

— Хуан… твой брат.

— Хуан? Где ты пропадал? Откуда ты явился?