Пио Бароха - Алая заря

— Что смотрели? — спросила Сальвадора.

И Мануэль стал рассказывать. Но говорил он не о том, что показывали в театре, а о том, что видел на улице.

«Наслаждения Венеры». — Трактирщик–поэт. — Прочь тоску. — Женщины ненавидят друг друга. — Мужчины тоже

Хуан представил на выставку скульптурную группу «Бунтари», статуэтку старьевщицы, которую он сделал еще в Париже, и бюст Сальвадоры. Он мог быть доволен: вещи его вызывали оживленные толки.

Одни говорили, что «Бунтари» слишком напоминают Менье, другие утверждали, что в «Старьевщице» он подражает Родену, но все сходились на одном: портрет Сальвадоры — произведение настоящего мастера, ясное по форме, без всяких модных выкрутасов.

Еще до открытия выставки он получил несколько заказов.

Довольный успехом и желая отметить его, он предложил отобедать всем семейством в каком–нибудь загородном ресторанчике.

Был чудесный майский день — воскресенье.

— Пойдемте в Бомбилью, — сказал Хуан. — Там должно быть недурно.

— Да, но там слишком много народу, — возрази Мануэль. — Лучше в один из загородных ресторанов Партидора.

— Можно и туда, тем более что я ни одного из них не знаю.

Игнасия, Сальвадора, Хуан, Мануэль и малыш направились по улице Магеллана; они шли вдоль глухих глинобитных стен, затем свернули в старый проулок Асейтерос и очутились прямо перед кладбищем Сан—Мартин. Стройные кроны черных кипарисов, возвышавшиеся над стеной, четко вырисовывались на светлом небе. Компания двинулась вдоль решетчатой ограды. Выбрав подходящее место, скрытое от солнца, они уселись подле самой стены, чтобы лучше рассмотреть внутренние дворы кладбища.

— Как здесь хорошо! — сказал Хуан.

Кладбище, украшенное колоннадой в греческом стиле и высокими строгими тополями, имело величественный вид. На аллеях и площадках, обсаженных миртами, высились попорченные временем каменные саркофаги, а в укромных уголках виднелись могильные холмики, которые своей таинственностью настраивали на грустно–поэтический лад.

Пока они сидели и рассматривали кладбище, появились отец и сын Ребольедо и сеньор Кануто.

— Ну что, прогуливаемся? — спросил горбун.

— Да, идем куда–нибудь закусить, — отвечал Хуан. — Не хотите ли с нами?

— Разумеется, хотим.

Все общество двинулось вдоль маленького канала. Затем, повернув, они пошли прямо через поле по направлению к Аманьелю. Дорога проходила по склону холма, откуда взору открывалась широкая равнина, залитая потоками золотого света; вдали, у самого горизонта, высились темно–синие хребты Гвадаррамских гор с блестящими, словно полированное серебро, вершинами; яркими красками полевых цветов пестрел зеленый луг; словно капли крови, упавшие на траву, пылали головки мака; в садах между ровными рядами плодовых деревьев алели розы, виднелись яркие ирисы, бледно светились чашечки лилий и золотом горели пышные шапки подсолнечников на удивительно длинных стеблях.

В центре одного из садов блестел прямоугольный пруд: по его гладкой темно–зеленой поверхности плыли утки, белые, словно комья чистого снега, и оставляли за собой дрожащий след, искрящийся ослепительными блестками.

— Но ведь это необыкновенно красиво, — сказал Хуан, обращаясь к Сальвадоре, — а мне говорили, что Мадрид отвратителен.

— Не знаю, я мало чего видела, — смеясь, отвечала она.

С холма было видно несколько загородных ресторанов, утопавших в зелени. До слуха доносилась музыка.

— Вот в одно из этих заведений мы и зайдем, — сказал Хуан.

Они спустились с холма и дошли до арки, на которой красовалась следующая надпись:

«НАСЛАЖДЕНИЯ ВЕНЕРЫ. ИМЕЕТСЯ ПИАНИНО.

ВСЕГДА ОЧЕНЬ ВЕСЕЛО».

— Наверное, сюда набивается всякий сброд, — сказал Мануэль брату.

— Не думаю.

Они двинулись по пологой, обсаженной кустами дорожке, спустились к деревянному павильону, окна которого были закрыты зелеными жалюзи. В зале стояли некрашеные столы, по стенам висели зеркала, а сбоку помещался прилавок, какие можно увидеть в любой таверне. В центре зала находилась пианола на колесиках. Заняты были только три или четыре столика; за прилавком стоял старик хозяин, по залу сновало несколько официантов.

— Напоминает морской курорт, — сказал Хуан, — кажется, выглянешь в окно и увидишь море. Не правда ли?

К ним подошел официант и спросил, что им угодно заказать.

— Ничего особенного. Мы хотели бы пообедать.

— Придется немного подождать.